Музыка.
Джин смотрит мне в глаза, пробуя найти в них ответы, либо надеется, что я скажу сейчас, что это все шутка, ужасная ошибка, что я шучу, что есть еще шанс, что что-то еще осталось, что кто-то остался, ну а после срывается на плачь. Я тянусь к нему и обнимаю его крепко, глажу по спине и плечам утыкаясь лбом ему в плечо. Джин, наш Хен, единственный и неповторимый Хен, такой особенный и талантливый, такой хороший и добрый человек, улыбка которого светила ярче солнца, заставляла всех улыбаться в ответ. Как мне жаль, Хен, как мне жаль...
Джин немного успокаивается, а после, подняв на меня взгляд берет меня за руки, крепко-крепко сжимая мои пальцы.
- Хосок, у тебя есть я. Я еще здесь, пожалуйста, не бросай меня, - умоляет меня он, по-настоящему умоляет не отрывая взгляда от моих глаз, - Пожалуйста, Хосок. просит он, а мой взгляд лишь бегает по его лицу, я мягко освобождаю свои руки от сильной хватки и после снова обнимаю его, я обнимаю его так несколько минут.
Неожиданно, сейчас, после его просьбы, после того, как он попросил меня остаться я начинаю ощущать себя иначе, если до этого мне казалось, я был убежден, что смысла нет, то этот смысл маленьким ростком начинает пробиваться сквозь черные кирпичи. Ведь уйти... уйти я всегда успею? Я успею добраться до макнэ, я успею встретить Намджуна, я ведь все успею и пока что они все в надежных руках моих хенов, но тут, на этой бренной земле остался один человек, тот, которого я один раз уже подвел и тот, кто всегда был рядом, который боролся, когда было больно и тяжело. Пусть и он оступился, пусть, но ведь мы все оступались, я тоже позволил себе уйти в забытье, уйти, спрятаться, сбежать, ровно так же как и он, но сейчас обнимая его и прижимаясь к его груди я чувствую как бешено бьется его раненое сердце, которое болит, болит не меньше моего. Он потерял не меньше, чем я сам. Я отстраняюсь от него не отпуская его плеч из своих рук и заглядываю в глаза. Его большие напуганные глаза и вижу в них, вижу надежду, мольбу. Именно сейчас рождается мысль "а вдруг..." а вдруг мы сможем? А вдруг нам суждено быть теми, кто очистит имена наших парней, вдруг мы те, кто должен остаться на поле боя ради своих родных людей?
- Ты... ты все еще готов довериться мне? спрашиваю я, а он кивает не отрывая взгляда от меня, - и ты... ты готов бороться вместе со мной? Бороться в этом нравном бою, до самого конца? тихо спрашиваю я и только после его кивка я вздыхаю облизывая губы.
- Хорошо, - выдыхаю я и киваю, - хорошо, Хен, я... я останусь, останусь с тобой, я останусь, - так же шепотом говорю я, - но нам надо будет бежать, очень быстро и не оглядываясь, - я сжимаю его пальцы в своих руках, - Джин Хен, я исчезну на несколько дней, до момента как тебя выпишут, а в день выписки я приду за тобой, я обещаю, ты мне веришь? спрашиваю я и жду когда он ответит, что верит. Мы оба знаем, что этого может не случится, - но если вдруг... если вдруг я не успею, обещай, что будешь бежать, Хен, пообещай мне... умоляю я его и только когда он соглашается по всем пунктам, то я киваю - тогда я останусь с тобой.
Я снова обнимаю его очень-очень крепко, надеясь, что это не прощание и после покидаю его палату такой же тенью, как и приходил. Я решаю пойти пешком, чтобы не тратить лишних денег, которые нам могут понадобиться. Еще по дороге я снимаю все деньги, что остались с карты и после сломав ее выкидываю. Они могут вычислить меня по ней и поэтому, она мне больше не нужна, также в мусоре остается и сим карта. Я прячу деньги в карман куртки и убегаю с места где их снял. Через полтора часа я добираюсь до места назначения. Я добираюсь до нашего старого дома где мы жили много лет назад. Юнги и Тэ рассказали мне, что остановились там в последнюю ночь и я решаю, что только там на данный момент я могу быть в безопасности. Мне все равно больше некуда идти.

Все полторы недели до выписки Джина я каждый вечер пишу ему сообщение с новой симкарты с отсчетом назад до дня нашей всречи и в каждом сообщение с цифрой добавляю "я рядом." чтобы он помнил и не терял надежду. Я рядом, пока еще рядом. Пока он получает сообщения.
Я живу среди родных когда-то стен, живу с призраками своих парней, я иногда даже разговариваю с ними и вижу их во сне. То мы репетируем в этой самой спальне между двухэтажных кроватей, то мы сидя на полу у низкого стола кушаем рамен. Я рассматриваю фотографии, что оставили Тэ и Юнги на стенах, а иногда встречаю рассветы на крыше, лежа на старом коврике и глядя на небо. В такие моменты, мне кажется, что рядом со мной Тэхен, с которым это было "наше место" и мы иногда поднимались сюда, чтобы обсудить его душевные переживания и я даже могу почувствовать легкий запах аромата его первых духов, а когда я стою на маленькой кухне заваривая себе лапшу в стаканчике, то вспоминаю Юнги, он будто рядом, помогает мне, а еще ворчит, что мол я испорчу желудок такой едой, а я лишь улыбаюсь ему в ответ. В моменты, когда я танцую, к сожалению в полной тишине, то рядом со мной Чимин, мы вместе оттачиваем движения, которые мне больше никогда не понадобятся, а после смеемся, я в точности вижу его улыбку. Когда мне очень холодно по вечерам, то ко мне приходит Чонгук и вспоминая о его объятиях мне становиться тепло и уютно и я даже слышу его тихий голос, как он напевает мне свою песню, а сплю я в кровати у Намджуна  и он... он рядом всегда. Особенно тогда, когда мне особенно страшно и одиноко и когда я задумываюсь, правильно ли я поступаю?
Хоби, ты все делаешь правильно и я всегда поддержу тебя... во всех твоих решениях. Я люблю тебя, Хоби. отвечает мысленно он мне и я улыбаюсь сильнее кутаясь в его толстовке. Все это время я еще провожу за тем, что ищу варианты, куда бежать, пока мы будем заниматься тем, чтобы очистить имена парней и воевать против времени.

В день выписки Сокджина я прихожу к больнице и жду его на парковке. Стоит ему выйти, как я тут же беру его за руку и мы начинаем бежать, на самом деле бежать, пока не ловим такси и я не увожу его в свое убежище. В наше убежище. Всю дорогу мы то и дело смотрим по сторонам и молчим, потому что боимся произнести и слова. Как только Сокджин оказывается у нашего старого дома, то он замирает, а я снова беру его за руку и веду внутрь.
- Завтра, первым делом, мы отправимся домой, заберем то, что нам нужно и... и убежим, я нашел место куда мы можем сбежать, - тихо говорю ему я, когда запираю за нашими спинами дверь, - а сегодня мы проведем тут одну ночь... ты же... не против? я заглядываю ему в глаза, забираю из его рук сумку и аккуратно опускаю ее на его бывшую кровать.

Music.
Джин соглашается остаться со мной тут и вскоре мы отправляемся на нашу кухню, чтобы приготовить покушать. Не сказать, что у меня было много запасов и я докупил какие-то мелочи, чтобы не тратиться слишком сильно и за эти дни снова почувствовал тот голод, который не ощущал уже долгое время, но неожиданно меня порадовало то, что я почувствовал хоть что-то, по мимо пустоты и страха. Эмоции, чувства, оно все очень сильно менялось за эти дни, да и вовсе за последний период. Я прежде позволил себе слабость, позволил сбежать в себя, ну и я не скажу, что выбрался из этого целиком, не скажу, что прекратил видеть парней или верить в то, что Намджун мог все изменить и повернуть время вспять, не скажу, что отсутствие таблеток не оставляло свои отпечаток в виде паранойи и сложностей со сном, но да, я будто проснулся после долгого сна-кошмара и теперь живу в реальности, заставляя ее проникать под кожу, заставляя себя действовать, а еще не думать... не думать о том, что если бы я сделал это раньше, то смог бы их спасти? Смог бы я? Так или иначе, у меня теперь есть тот за кого я могу бороться и за кого я выбрал бороться. Мы остались лишь вдвоем и я хочу чтобы он был в моей жизни, так, как был в ней всегда.
Мы почти совсем молчаливо кушаем и поглядываем на пустые тарелки на столе, теперь это традиция и она... она мне нравится.
А еще я решаю, что из нашего дома надо непременно забрать именные кружки... все до одной.
Мы с Джином очень мало говорим этим вечером, словно оба погружены в какие-то воспоминания, либо мысленно прощаемся с теми, что решим оставить здесь, в этом доме. Ближе к сну, я бережно собираю все фотографии и складываю их в одну из своих старых сумок, что кинул тут, думая, что больше никогда ею не воспользуюсь, оставляя ее тут, но... но жизнь такая штука...
В итоге, когда мы ложимся вроде как спать, то я никак не могу уснуть, я сжимаю пальцами подушку Намджуна, а только тогда, когда сон постепенно подкрадывается ко мне, то я вдруг слышу как встает Джин и начинает суетится, меня это напрягает, а после он неожиданно подходит ко мне.
- Идем, нам нужно кое-кого навестить, - вдруг говорит Джин и я... я почему-то сразу поддаюсь, даже без задней мысли, без страха и сомнений. Их нет, больше нет. Я ради него решил остаться, поэтому я сделаю все, я хочу сделать все, что могу ради него. Я без понятия куда мы идем по темными улицам Сеула, но пока мы идем я принуждаю его избавиться от симок и карт, от всего, что может привести наших охотников к нам. Мы рискуем, каждую минуту, рискуем, даже пока дышим.
Так или иначе, мы оказываемся у кладбища, а Джин даже знает как попасть внутрь при закрытых воротах, сказав, что приходил сюда раньше. Пока мы идем, я почему-то начинаю догадываться куда и к кому он меня привел и я... я  так взволнован. Ведь я не знал где они, не знал и не думал об этом, а сейчас, с каждым новым шагом в голове я слышу их смех, я могу представить их улыбки и словно почувствовать объятия. Они тут, они будто так так близко.
Стоит мне увидеть две плиты, как я замираю и слежу за тем, что делает и говорит Джин. Сейчас, глядя на эти плиты, осознание, что все так как есть накрывает целиком. За ними никто не поехал чтобы их вернуть тем днем, даже Намджун не поехал за ними, Намджун поехал мстить, а они... их было уже не спасти. Они просто ушли. Взявшись за руки и навсегда остались вместе, на самом деле на веки. Я вспоминаю то утро, помню то сообщение, звуки разбитой посуды и крик, сильный болезненный крик...
- Простите, что я так долго не приходил. Были всякие мирские дела... ну, вы понимаете. я поджимаю губы и стараюсь сдержать эмоции, которые начинают медленно накрывать, а Джин в следующий момент говорит обо мне и опускает свои ладони мне на плечи.
- И смотрите, кого я привел вам! Не знаю, когда еще удастся прийти, но мы сделаем все, чтобы вам помочь. Правда, Хоби? и молча киваю, а после сквозь слезы, которые скользят по щекам, улыбаюсь.
- Мы сделаем все, что в наших силах, абсолютно все... выдыхаю я, а после внимательно глядя на плиты, вспоминаю, как ходил по их комнате и изучал стены, понимая, осознавая, что их там больше нет. Они вышли тогда из гримерки, чтобы не вернуться больше никогда. Я же знал и чувствовал, я же чувствовал это, черт возьми. Я вытираю тыльной стороной ладони щеку и оборачиваюсь к Джину, когда тот зовет меня по имени.
- А что ты скажешь им, когда мы снова встретимся? Я.. я много думал об этом, лежа в больнице. Сочинил целую речь, но мне кажется, что когда увижу их... там... то просто расплачусь и скажу, что люблю их, и безумно скучал. я слушаю его слова и киваю, а после шмыгнув носом опускаю голову на плечо Сокджину, так же в полумраке глядя на плиты.
- Я очень скучаю по ним, Сокджин, бесконечно скучаю... я и не мог подумать, что кого-то может так не хватать, а мне не хватает всего, что их касалось, начиная с того, как я будил их каждое утро и кончая просто их голосов... мне очень не хватает их голосов... я судорожно вздыхаю, - и я бы ничего не сказал, я бы просто кинулся к ним в объятия... ведь они... они такие теплые и родные, такие светлые... я поднимаю голову с его плеча и заглядываю ему в лицо, - спасибо, спасибо тебе, что привел меня сюда, привел к парням, к нашим макнэ, - я улыбаюсь ему и киваю. После, я сажусь на корточки и провожу пальцами по холодным камням.
Может мы не скоро сможем снова вас навестить, а может мы увидимся раньше, чем даже можем себе представить, но как бы там не было, помните, что я люблю вас, люблю бесконечно и сделаю все, что в моих силах... мы... мы сделаем. Нас осталось двое, но мы... мы сможем, мы сделаем все. Отомстим за всех и каждого. Передайте мою любовь Тэхену и Юнги, а еще... а еще передайте Намджуну, что я продолжу его борьбу и, что он лучшее, что случалось со мной в жизни... после мысленного диалога, я встаю и у меня ощущение, будто я реально с ними поговорил... это такое приятное чувство, которое греет внутри.
Мы с Джином возвращаемся очень быстро домой, чуть ли не бегом и оглядываемся постоянно по сторонам. Мы снова оказываемся в кроватях. Я у Намджуна, а он на своей и я какое-то время лежу глядя в потолок, а после, встаю, беру свою подушку и подхожу к Сокджину, который тоже оказывается еще не успел уснуть и тут же смотрит мне в глаза.  Я готов начать целую речь о том, как мне не хватает тепла, как мне мало его было за эти дни, что я провел тут в одиночестве, но он ничего не спрашивает и не ждет никаких моих слов, только отодвигается, позволяя мне лечь рядом и я тут же устраиваюсь около него опустив голову на свою подушку. Тут маленькие кровати и не самые удобные, но мне... мне так важно сейчас тепло, то самое тепло, что исходит от Сокджина... он даже представить себе этого не может...
- Спасибо тебе, Сокджин, - выдыхаю я, а после, подвинувшись, аккуратно кладу голову ему на плечо.

Music.
- Тебе спасибо, что остался со мной, и прости... я не знаю, где искать Намджуна. отвечает он мне и я... я просто смотрю перед собой на кровать Намджуна и будто вижу его там, в полумраке, он сидит там передо мной на кровати упираясь спиной о стену и согнув одну ногу в колене держит книгу, он вдруг убирает ее и смотрит на меня с легкой улыбкой, а затем коротко кивает.
- Мы найдем его... мы всех найдем, - шепчу я, а затем закрываю глаза и прислушиваюсь к дыханию Сокджина, я будто считаю каждый его вдохи и выдох и мне так страшно упустить хоть один из них, хоть на одно мгновение. Я тут наконец с тем, к кому могу прижаться и почувствовать тепло и тот, кто является будто частичкой меня самого. Остальных моих частичек больше нет, а он... он со мной, он рядом. Меня это греет, так сильно греет. Сокджин-хен рядом. Он рядом по-настоящему.
Мне совершенно ничего не сниться впервые за долгое время и я будто действительно высыпаюсь за эту ночь, в первые за долгое время. Мы завтракаем, а после берем только самое необходимое. А еще я забираю со стен наши фотографии, те, что развешивал Тэхен и прячу их в кошелек. Маленькие паларойды как маленький осколок нашей жизни, той, которую у нас отняли.
После небольших приключений мы таки оказываемся дома. У нас дома. Родной дом. Дом, в котором звучал смех Джи и Джо, в котором звучали невероятные тексты Юнги, красивый вокал Тэхена, там, где меня обнимали теплые руки моего лидера... Сейчас, когда мы оказываемся в гостиной я понимаю, что такое чувство, что в этом месте замерло время, просто остановились часы. Остановилось, а ведь это значит, что его можно вернуть вспять? Сколько еще я буду в это верить? Ведь теперь даже нет Намджуна, который бы мог повернуть эти чертовы стрелки. Мой взгляд скользит по столу на кухне и я вижу кружку Юнги, которая стоит так, словно Юнги только что пил из нее кофе и, если подойти, то можно увидеть там небольшое количество жидкости, еще даже толком не остывшей, потому что он всегда не допивал свой кофе. А еще, в последний раз, когда я себя толком помню в этом месте, то я был словно под мутной водой, в каком-то своем мире грез. Мой крик, который вырвался с моих губ именно здесь, именно на кухне, после того, что объявили по телевизору, он будто замер в пространстве и отдает эхом, но это был последний момент, который я к тому времени провел в реальной жизни. А Сокджин был рядом, он и тогда был рядом. Я перевожу к нему взгляд и он говорит про запах гари, от чего я поджимаю губы. Двое улетели, еще один умер в камере, четвертый получил пулю, а пятый просто сжег полквартиры... сжег... я знаю, кто мог это сделать. Тот, чья одежда время от времени пахла сигаретным дымом. Тот, кто любил огонь.
- Хоби, Намджун отдал мне кое-что, и я бы хотел... - произносит он и кивает на ту комнату, которую я запер, запер при нем, запер оставляя там все, что у нас осталось. Джин достает ключ. Значит, Намджун, уходя, отдал ключ Джину? Значит... значит он знал, что не вернется чтобы открыть эту дверь? Он отдал мой ключ... Джину. Он доверил Сокджину частичку меня.
- Пожалуйста, давай сделаем это вместе, - просит меня он, открывая дверь и я судорожно вздыхаю оказываясь внутри. Тут пахнет пылью и... и воспоминаниями. Я окидываю взглядом зеркала, которые местами треснули, местами покрылись пылью. Только сейчас я отчетливо понимаю, что их здесь нет. Никого здесь нет. Тут больше никого не будет никогда. Уходя, мы должны будем уничтожить все. Абсолютно все. Это все останется действительно только нашим и в наших воспоминаниях.
- Хоби, давай станцуем. Давай станцуем в последний раз с нашими парнями. я медленно поднимаю на него взгляд и понимаю, что это последний шанс. После, я больше никогда не буду танцевать так. Оно останется здесь, останется как очередное воспоминание, останется в том месте, которое я любил больше всего и в месте, которое было предназначено для нашего будущего. Я больше никогда не буду танцевать так, как танцевал тут, никогда не буду чувствовать все так, как чувствовал тут. Я это знаю, точно знаю.
- Хорошо, - сдавленно произношу я. Меня удивляет, что Сокджин решает станцевать именно со мной. Именно станцевать. Ведь я так часто ругал его и ломал его, так часто... наверное, он получал больше чем кто либо, даже больше чем Намджун, но он все же хочет этого и я... я тоже этого хочу. Я подхожу к колонке и смахиваю с нее пыль, а после, вытащив телефон и подключив его к ней, я выбираю нужную песню.
песня + видео для четкого представления.
Когда Джин слышит первые ноты песни, то он сразу же идет на исходную точку, как и я. Мы стоим ровно где должны стоять при учете, что наши парни стоят рядом с нами. Мы знаем эти движения наизусть, знаем каждый шаг, мы можем репетировать это как и вместе так и в одиночку, поэтому точно знаем, что именно будет происходить. Мы начинаем танцевать и одновременно смотрим в зеркало.  Я отчетливо вижу тот момент, когда Джонгук будто отбегает от нас и падает на колени, когда Тэхен подлетает к нему и помогает ему подняться на ноги. Мы двигаемся так, словно они тут, они с нами. Мы не халтурим или делаем что-либо в пол силы, а наоборот, отдаемся, как мне кажется, еще никогда не отдавались. Fake love это все, всего лишь ложь, фальшь, пустышка. Они искромсали наши чувства, любовь, они убили ее. Я вспоминаю, как мы снимали клип прячась друг в друге и боясь даже вздохнуть лишний раз, я помню, как мы следили друг за другом и все, что я испытывал каждое мгновение съемок за той закрытой дверью. Когда начинается партия Намджуна в песне, я будто отчетливо вижу, как он стоит там с Джо, который танцует рядом, мы стоим с Джином по обе стороны репетиционной, как делали в этот куплет и смотрим друг на друга, а я слышу голос Джуна из колонок, который проникает куда-то под кожу, как позже, в припеве, проникает и голос Джимина. Ни с чем не сравнить их голоса, ни с кем, никогда. Далее моя партия. Я ощущаю их, я вижу их в зеркале, они танцуют так же как и мы с Джином и они с нами, всегда с нами. В момент когда передо мной Джонгук, ладони которого я касаюсь, я даже могу ощутить ее тепло. У него наконец теплая ладонь. Часть Джина, его голос настоящий и тот, что из колонок вызывает мурашки по коже.  Затем снова голос Джонгука, Джимина, а после... после Рэп Юнги, пока я стою в своей позе, я будто вижу, как он проходит мимо, а под конец песни, пока я стою на коленях, я будто чувствую тот ветерок, как всегда ощущал, когда за моей спиной проходят Джимин и Тэхен. Я чувствую их, я слышу... слышу в реале их голоса. Голоса каждого из нас навсегда останутся в этой комнате. Навсегда. Их никто не сотрет и не уничтожит.
Последние ноты, последнего танца, в последний раз, мы стоим все вместе посередине комнаты обнимаясь, пока Джо держит за руку Джина и затем та срывается и он ее отпускает и остается стоять один лишь Джин протянув руку к потолку. Музыка замолкает, а мы так и стоим, тяжело дыша, все... все вместе, как вдруг медленно парни начинают расходиться, они улыбаются нам, а у меня еще такое дурацкое чувство, что тоже самое видит и Джин. Они улыбаются, а после просто уходят и будто исчезают в отражениях зеркал. Я падаю с финальной позы на колени, а Джин опускается следом, после чего я подаюсь к нему вперед и опускаю голову ему на плечо. Мы сидим вот так в обнимку несколько минут, а после, молча медленно встаем,  я беру свой телефон и мы выходим из репетиционной, которую я запираю во второй и в последний раз в жизни. Запираю мысленно прощаясь и снова прячу ключ у себя.
Мы поднимаемся на второй этаж и пока Джин останавливается у комнаты Намджуна, чтобы что-то взять, то я прохожу в самую глубь, в ту комнату, откуда и идет запах гари, в ту комнату, в которой жил Юнги. Двери там уже нет, черные стены и мебель, а точнее, ее остатки. Тут больше ничего нет. Тут больше... никого нет. Мой взгляд скользит по комнате, а затем замирает на кровати. Тут все, словно начало расплываться, перекрасилось в черное и замерло так, замерло навсегда. Я сжимаю губы и вскоре чувствую теплые ладони на своих плечах, я тяну его руки к себе, обнимая ими себя и Джин меня уже сам обнимает. Мы стоим так пару минут, Джин шепчет мне о флешке, а затем мы вместе даже не сговариваясь направляемся в комнату к Джимину и Джонгуку, я помню, что там что-то было, Тэхен сюда ходил, а Юнги привел меня сюда, когда я его попросил. Мы тогда обнимались и Юнги было больно, а сейчас... сейчас ему больше не больно, сейчас никому не больно. Я улыбаюсь этой мысли, когда подхожу к доске, на которой весят фотографии, кулон, на которой надписи, а на столе лежат какие-то вещи, по которым я скольжу пальцами, а на стуле весит одежда и от всего этого создается впечатление, что еще минуту, да даже секунду, стоит мне обернуться, как в комнате окажутся они. Они все. Что тут окажутся Джи и Джо, которые обнимут меня, согреют, которые снова будут рядом и теперь, только сейчас, я четко осознаю, что их больше действительно нет. Нет и не будет.
- Мы соберем их воспоминания, соберем и заберем с собой, заберем чтобы хранить и помнить, они достойны этого, мы возьмем то, что нам нужно, а после... после мы уничтожим все, мы не оставим убийцам ничего, никаких улик, никаких воспоминаний, следов, ничего, я не хочу им ничего оставлять, мы сделаем вид, что ушли следом, - я опускаю голову, чувствуя как по щекам текут горячие слезы, - Воспоминания... они теперь только наши, наши и наших парней... только наши...

Music.
- Да, мы заберем их с собой. Не дадим им исчезнуть! - обещает мне Джин и я... я ему верю. Мы ходим по дому собирая какие-то вещи. Я захожу к себе и окидываю комнату отсутствующим взглядом. Интересно, что теперь, зная, что остались только мы  с Джином эта комната и все, что ее составляет не имеет никакого значения, будто без мемберов она потеряла всякий смысл и ценность. Все, что было в ней наполнялось ими. Я провожу пальцами по своему письменному столу и на подушечках остается лишь пыль. Единственное, что я беру, это блокнот и рамку с фотографий, где я с Намджунм и ДжиДжо, та, на которой треснуло стекло и Намджун мне признался, что случайно смахнул ее, когда искал меня... в тот самый день, когда я ушел в тот раз, не сказав ему, а после, надолго закрылся в своей комнате... Так странно, ведь именно тогда Намджун начал жить со мной, он находился рядом на постоянной основе. Я так к нему привык, что сейчас, глядя на фотографию, мне кажется, что он вот вот войдет в эту дверь и упадет на кровать, на свою часть кровати - правую. Он ляжет закинув руку за голову и тяжко вздохнет, а после, подняв на меня взгляд нахмурится и спросит, почему я так расстроен... я буду долго смотреть на него изучая каждый изгиб, каждую черту, а затем я подойду к нему и сяду рядом, а затем нагнусь и... и свернусь в его объятиях. Он обнимет меня своими большими теплыми ладонями, проведет носом по волосам, так, будто я не замечаю, как он вдыхает мой аромат, а после... после он пообещает, что будет бороться... бороться за меня... бороться за нас всех и, что у нас еще будет все... все... все... я медленно отвожу взгляд от кровати, на которой призрачные из другой вселенной Хосок и Намджун обнимаются и верят... верят в светлое будущее. Я поджимаю губы и прячу рамку в рюкзак, а затем и блокнот, в котором мы с Намджуном записывали наши идеи для будущего тура, мы не все воплотили в реальность и мне хочется сохранить его идеи и мысли, сохранить его рукописи, сохранить что-то по мимо его песен, которые уже взял Намджун. Сохранить что-то по мимо всего того, что навсегда останется в моей памяти и моем сердце.
Я собираю в рюкзак всего несколько из своих вещей, это только одежда, а еще нахожу свою старую сим-карту, которую вытащил из телефона в тот день, когда поселился в общежитие, оставляя там свою прошлую жизнь. Я снова никто и звать меня никак. Нас с Сокджином ждет долгий-долгий путь... и мы снова начнем с нуля.
После, я снова замираю у комнаты Юнги и упираюсь лбом о стену у двери и закрываю глаза. Я буквально слышу его голос, а еще перед глазами могу увидеть его улыбку, ту самую, в тот день, когда я решил пойти и попросить его прощение за то, что он думал, что я сделал... ну или не думал? Это уже не важно, все... все было не важно, но тот разговор... как он говорил о Тэ, а еще то, как обнял меня. По щекам текут слезы. Юнги был дорог мне, он был первый, кто заговорил со мной в этом доме, он был тем, кто заботился обо мне, тот, кому я мог доверить свои какие-то секреты и он всегда поддерживал меня в трудную минуту.
Хосок... ты наша надежда и мы справимся, благодаря тебе, а еще ради тебя... сказал он мне как-то до дебюта и я запомнил эти слова навсегда. Только тогда я осознал, как парни полюбили меня...
Прости меня Юнги... прости...и я рад, что вы теперь с Тэ вместе... на веки веков, как вы и хотели... я отрываюсь от стены и после спускаюсь вниз. Я попрощался со всеми, попрощался так, как должен был. Я не хочу заходить снова в комнату к Джуну, ведь в последний раз я там был, когда он был жив и его толстовка все еще греет меня, его запах все еще присутствует, а зайдя в его комнату мне придется принять реальность. Я не готов, я не хочу.
Мы с хеном собираем какие-то еще вещи, а после замираем в гостиной глядя на все вокруг.
- Мы больше никогда сюда не вернемся. Несмотря ни на что, тут прошло самое счастливое мое время. я чувствую как он касается пальцами моей руки и тут же переплетаю с ним пальцы сжимая его руку. Это наш момент, наш последний момент.
- - Помню, как вы с Намджуном чуть плиту не спалили... Не забуду божественный рамэн Юнги, и как Рэм будил нас по утрам. Я не забуду смех Джимина и Джонгука, которые спускаются с лестницы на завтрак. И привычку Тэхёна щелкать каналы без остановки. я киваю, - помню почти каждую твою шутку сказанную тут, Джин-Хен... каждую улыбку каждого из нас, благодаря тебе, - мои глаза медленно наполняются слезами вспоминая это, каждый момент и после, слезы просто соскальзывают и падают на щеки, но я смотрю на это все, вспоминая в точности, до мелочей, запахов и звуков даже не вздрагивая или всхлипывая.
- Мы не забудем, ведь правда? спрашивает Джин, а я киваю, - мы никогда не забудем, никогда, ничего, - выдыхаю сдавленно я.
- Хен, я... я хочу оставить это только в нашей памяти, я не хочу позволить никому, больше никому осквернять это место и нашу память, пусть оно остается лишь в наших воспоминаниях, - я поворачиваюсь к нему и он внимательно смотрит на меня, пробуя понять, что я задумал. Я отпускаю его руку и оставляю рядом с ним свой рюкзак, а затем спускаюсь в подвал и нахожу две канистры бензина, они были у нас для походов и костров, остались после "Бон Вояжа" и я приношу две канистры, решив, что сейчас... сейчас самое время разжечь наш костер, наш последний костер с ребятами. Последний. Продолжить то, что Юнги не смог закончить. Я ставлю одну перед Джином и смотрю ему в глаза, - ты готов оставить все, что тут было только лишь для нас одних? шепчу я, - мы не оставим им ничего, совсем ничего, а еще... еще они решат, что мы ушли следом и у нас будет время бежать... хоть недолго... и Джин кивает мне и соглашается.
песня.
Мы берем по канистре оставляя рюкзаки на заднем дворе, откуда снова будем бежать, а затем, поднимаемся на второй этаж, мы вместе заходим в каждую комнату и заливаем ее бензином. Я делаю это на каком-то автомате, просто заливаю так, словно просто лью воду, игнорируя запах. Я заливаю свою комнату и не чувствую совершенно ничего... совсем, так , словно там ничего и не было и я там и не жил. Комнату Джи и Джо мне больнее всего заливать, ведь по сути, там было больше всего тепла и любви, было столько ярких теплых моментов, о которых я только догадывался, либо о которых они мне рассказывали. В последний момент, я беру кофту Джи со стула и накидываю на свои плечи.
В итоге, мы выходим ко двору и зажигаем две спички, после чего смотрим друг на друга и одновременно кидаем их в сторону дома. На наших глазах бензин словно подхватывает пламя, которое начинает распространяться по всем помещениям и мы делаем несколько шагов назад с рюкзаками на спинах. Мы крепко держимся за руки глядя на то, что происходит, мы слышим как что-то лопается, падает, а как только мы видим язычки пламя на втором этаже сквозь окно старой комнаты Тэхена, то разворачиваемся и так же держась за руки начинаем бежать. С этим домом горит все... все хорошее и плохое, все, что нас переполняло, все, что мы любили и ненавидели, наш смех и слезы, наши успехи и боль и все это... все это останется теперь нашей памятью. Прощай дом, прощай репетиционная, спальня, студии, прощай кухня на которой мы ужинали улыбаясь друг другу, прощай гостиная в которой мы проводили время вместе и смотрели фильмы сворачиваясь друг в друга, прощай утренний смех Джи и Джо, прощай крик Рэма, когда он утром выливал кипяток себе на пальцы, прощай утренние объятия с Тэхеном, прощай хмурый Юнги с кружкой кофе... прощайте и оставайтесь с нами. Пожалуйста.
Сначала мы просто бежим, бежим не останавливаясь и задыхаясь в этом беге, мы просто бежим так, словно кто-то за нами гонится, а затем одновременно заворачиваем в подворотню и так же одновременно кидаемся друг к другу обнимаясь. Крепко прижимаясь друг к другу.
- Хен, пожалуйста, никогда не исчезай.... умоляю я его, понимая, что теперь это только я и он. Только мы вдвоем. Только мы, потому что все будут думать, что нас больше нет, все кто нас знал, все родные, все... а мы... мы будем спасать парней, будем делать то, что должны. То, ради чего и вовсе остались на бренной земле.
Когда мы немного приходим  в себя, то я онлайн заказываю нам билеты на автобус до Кванджу. Я нашел нам в этом городе маленькую квартиру, а добираться туда на автобусе около пяти часов. Но у нас выхода нет, мы не можем снимать машину, потому что нет денег, а еще нельзя спалить наши имена и права, мы не можем лететь из-за этого на самолете и поезд слишком опасно, а вот старенькие автобусы, которые отходят от старой дальней станции в Сеуле самое то. Мы ловим такси и отправляемся на станцию. Пока мы едем мы натягиваем черные толстовки, кепки, маски и максимально маскируемся. Мы оказываемся на стации и я быстро приобретаю купленные безымянные билеты, после чего мы идем на остановку и наш автобус довольно быстро приходит, мы садимся на самые задние сидения. Первую часть дороги мы едем молча, но все так же держимся за руки и смотрим в окно. После, Сокджин засыпает на моем плече и я, вытащив из рюкзака кофту Джи, накидываю ее ему на плечи, я знаю, что Джи был бы не против и сам бы дал любому из нас все, лишь бы нам было хорошо. В итоге, я опускаю голову ему на голову и продолжаю смотреть на постепенно темнеющий город. Когда Сокджин просыпается, то я достаю из рюкзака один бутерброд, который мы успели купить на станции и делю его между нами. Мы боимся что-либо говорит в слух, мне кажется, мы даже боимся собственного голоса сейчас. Мы реально уехали из привычного такого для нас города, в который когда-то приехали чтобы начать новую жизнь и теперь мы снова мчимся... мчимся далеко-далеко, будто на край земли, чтобы начать с самого нуля, только вдвоем, чтобы работать над тем, чтобы очистить имена наших дорогих и любимых парней. Я знаю и верю, что мы сделаем все, что можем...
Когда мы оказываемся в Кванджуне, то на другом автобусе добираемся до нужной станции. Мы приезжаем к какой-то пристарелой женщине, которая и сдает маленькую квартиру на окрайне города. Она долго недоверчиво на нас смотрит, но все же за первый взнос квартплаты дает нам ключи и мы отправляемся в наше новое жилье...
В первую же ночь, лежа на одной и единственной кровати в нашей однокомнатной квартире, в которой течет кран и по углам местами плесень я крепко-крепко держу Сокджина за руку. Мы лежим под одним одеялом  и только подушки у нас две. Я смотрю в темный потолок и чувствую, что он тоже не спит.
- Сокджин-хен, - шепчу я, - а ты знаешь, ведь я решил продолжать и жить лишь благодаря тебе, - я поворачиваю голову в темноте и ловлю его взгляд, - у меня был четкий план, как я уйду, я знал, что выходя из твоей палаты я... я больше не вернусь... никуда и никогда, - я сжимаю крепче его пальцы, - спасибо, что не позволил мне уйти...

Music.
- Я знаю, Хоби. Я почувствовал это. Думал, что как только ты выйдешь из моей палаты, то больше не вернешься. Спасибо, что остался со мной. отвечает Джин и я смотрю ему в глаза, смотрю до тех самых пор, пока в какой-то момент не закрываю свои и не проваливаюсь в сон.
Мне снится, что я открываю глаза в этой комнате, тут по-прежнему темно, может потому, что я все еще не видел это помещение при свете дня? Я сажусь в кровати, а рядом со мной все еще Хен и неожиданно вижу, что над нами тоже койка, ровно так же, как в общежитие, а присмотревшись у стены напротив еще двухъярусные кровати и на нижней в обнимку спят Джи и Джо. Я отчетливо вижу, как Джи начинает двигаться, а после он просыпается, приподнимается, обернувшись он ловит мой взгляд и улыбается мне, своей теплой и солнечной улыбкой, я тепло улыбаюсь ему в ответ. Он говорит одними губами, но я слышу его голос: "Спи, Хоби-хен...спи сладко!" а после, он подмигивает мне и снова ложится на плечо к Джо и тот притягивает его к себе и крепче обнимает, что-то бормоча, а подняв глаза на верхнюю койку, я вижу как упираясь спиной к стене и свесив одну ногу с кровати сидит Юнги, на его голове большие наушники, а к согнутому колену прижата маленькая записная книжка, он что-то слушает, записывает и качает головой в такт, после чего, будто почувствовав мой взгляд он вдруг поднимает на меня глаза и вскидывает брови, стягивает один наушник и словно хочет понять, что я хочу сказать, а я лишь качаю головой, так же ему улыбаясь и он кивает мне, отвечает короткой привычной улыбкой и снова натягивает наушники, а затем смотрит перед собой на верхнюю койку над нашей с хеном головой и со вздохом снова улыбается, а когда я поднимаю взгляд, то вижу, что оттуда свисает рука Тэ, что он спит там, а если всмотреться в глубину комнаты, то можно увидеть как за небольшим кухонным столом сидит Намджун с кружкой в руках, в момент, когда он поднимает на меня взгляд все внутри сжимается и я поджимаю губы, он долго смотрит на меня, а после медленно моргает чуть кивая и улыбается, словно безмолвно говорит мне "все хорошо, ты можешь не переживать" и я только киваю ему, а после снова ложусь на подушку, сжимаю руку Хена крепче и вдохнув полной грудью, закрываю глаза. Они охраняют нас,  они рядом, они охраняют наш сон и они не отпустят нас, не оставят одних... а мы в свою очередь поможем им. Поможем тут, поможем в том мире, где когда-нибудь забудут их имена и голоса, но мы... мы всегда будем их помнить и слышать.
Следующие дни мы пробуем раздобыть побольше денег. Мы продаем все, что можем, все то ценное, что забрали из дома в этих целях. Джин в основном ответственный за то, чтобы раздобыть эти деньги и найти места, где без палева можно обменять их, а я в то время сижу за флешкой Намджуна. Удивительно, но я нахожу там папку с фотографиями и видео, мне кажется, она попала туда случайно, это все фото с видео сделанные с его телефона. Судя по датам он прекратил делать фото или веселые видео два дня после того, что случилось с Тэхеном в первый раз. Тогда и прекратилась наша беззаботная жизнь. Я пару дней не решаюсь показать Джину эти фотографии и видео, мы там все счастливые, улыбаемся, смеемся, поем, танцуем, там много видео как дурачатся парни и это... это больно. Больно видеть наш дом, больно слышать нашу музыку, больно зная, что это все лишь воспоминание. Я плачу глядя на это, но когда Сокджин возвращается домой, я прячу эти слезы. Прячу, чтобы не делать ему больно. В итоге, когда я ему это показываю, то оставляю его одного с этой папкой, а сам ухожу в магазин, позволяя ему остаться один на один с эмоциями. В один из дней мы снова вместе изучаем флэшку, там есть поочередность, название каких-то отелей или мест, цитаты того, что говорили мемберы, те, которые готовы были говорить. Я вписываю в адреса то место, где нашел Джимина и Джонгука вдвоем, посчитав, что может в этом будет смысл.
Мы каждую ночь засыпаем вместе в объятиях друг друга и со временем мне кажется, что дело даже не в холоде, а потому что нам нужно тепло друг друга. Я привыкаю к запаху Сокджина и его объятиям, ведь это все, что у меня осталось - он все, что у меня осталось. Мне спокойно рядом с ним и я чувствую как он старается заботиться обо мне как настоящий хен, а я в свою очередь стараюсь заботиться о нем, как делал всегда и по отношению к каждому мемберу группы. Тепло Сокджина становится главной причиной выживать день за днем, по мимо нашего поиска доказательств, улик, сообщений, видео и мэйлов.
В один из дней, пока я стою на кухне и мою посуду в холодной воде, то Джин вбегает в нашу квартиру и я даже пугаюсь подскакивая на месте.
- Хосок! Хосок! Посмотри, что я нашел! - кричит он, а я подхожу, беру его за руки и отвожу к стулу, а сам сажусь перед ним, успокаивая, он машет какой-то газетой, а после кидает ее на стол и я замираю глядя на фото на первой странице. Кто эти люди? Неужели... неужели это мы? Я будто не узнаю этих людей с фото, те счастливые лица замерли во времени и они уже не мы...
- Здесь написано, будто там нашли какие-то части... Мне кажется, это все подстроено менеджерами. Но будут похороны, объявлено место, и на прощание приглашены все желающие...  Я подумал, что мы тоже могли бы пойти. Затеряться в толпе, посмотреть издалека. Ведь это практически наш единственный шанс увидеть родных. И, возможно, вот так вот попрощаться с ними... Что ты об этом думаешь? я медленно скольжу взглядом по заголовку, а после протянув руку провожу по буквам пальцами. Нас хоронят, хоронят и зовут наши семьи участвовать в этом, подставляя все как несчастный случай. Я медленно облизываю губы понимая, что это действительно будет последний шанс, если мы не сможем ничего доказать, не сможем ничего сделать и тем более, если не сможем спастись, то это последний шанс попрощаться...
- Да, мы должны... должны пойти, Хен, - наконец хрипловато из-за кома в горле говорю я, а после поднимаю на него взгляд и снова беру за руки, - мы же... мы же справимся, верно? мой взгляд бегает по его лицу и я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, а он тут же подается вперед и обнимает меня, я сжимаю его в объятиях. Мы мертвы, официально мертвы. Нас больше... нет. Мы действительно только что и живы благодаря друг другу. Я понимаю, что не смогу без него. Ни за что не смогу. Он обещает, что мы справимся.
За день до похорон, Джин говорит мне про видео, которое было с ним и которое мы не нашли на флешке. Я слышал об этом от Намджуна, но ни разу не капался чтобы его найти и в итоге, понимая, что это может помочь я его нахожу. Нахожу в мэйле Намджуна так же, как и то самое письмо с угрозами Намджуну с заголовком "Чон Хосок" то самое, которое заставило меня пойти добровольно. Видео с Сокджином я открываю лишь для того, чтобы убедиться, что это оно, а после вырубаю его, вспоминая, что из-за меня Сокджину сделали больно во второй раз, что виноват в этом я и когда тем вечером он возвращается домой, то я крепко обнимаю его и не выдерживаю накала эмоций, но ничего ему не говорю и только кога ложимся спать, я сообщаю, что я нашел его видео, что есть доказательства, но что я его не смотрел и снова прижимаюсь к нему утыкаясь носом ему в шею.

В назначенную дату утром я долго стою у треснутого зеркала глядя на себя и свою черную водолазку и джинсы, за спиной появляется Сокджин, тоже весь в черном и я вздыхаю, - так странно выбирать одежду, которую ты одеваешь на собственные похороны... шепчу ему я, а после судорожно вздыхаю, он подходит ко мне со спины и обнимает за плечи, а я обхватываю его руки своими и закрываю глаза, греясь о его тепло.
- Спасибо, что ты есть, спасибо, Сокджин, - шепчу я, даже не называя его хеном, пусть он давно мне сказал, что я могу с этим прекратить, но получается у меня только лишь сейчас.
Мы едем в автобусе, прячась за масками и кепками, сидим на самом последнем ряду вечно оглядываясь и держимся за руки, совсем не заметно для безразличных взглядов пассажиров. Мы едем сейчас тут словно два призрака, которыми по сути и являемся, нас никто не знает и не узнает, ведь нас больше... нет.
От вокзала до кладбища мы идем пешком, очень быстро и почти не глядя назад, потому что страшно, а после направляемся к тому месту, где было написано, что нас проведут в "последний путь" мы находим удачное место, недалеко от того места где собирается народ, чуть повыше на небольшой горке откуда видно все и слышно тоже, но плюс тут большие деревья, которые нас скрывают. Я вижу достаточно большое количество людей в черном, а после как подъезжают черные большие автомобили и стоит мне увидеть гроб, как все внутри сжимается, я сжимаю руку Сокджина и кусаю губы. Мы слышим слова, которые о нас говорят, слышим, как нас провожают в следующий мир, даже эти треклятые менеджеры, которые убили нас, они... они наши убийцы!!
А после... после я узнаю в толпе маму и сестру, они держаться за руки, подходя ближе и мама плачет, я вижу как она подходит с розой и опускается на колени и в этот момент все внутри будто распадается на мелкие осколки. Я хочу кинуться к ней, с криками "Мама, я тут, я жив, я с тобой, мама не оплакивай меня, только не прощайся со мной!!!!" но вместо этого я разворачиваюсь и прячу лицо в шее Сокджина, чувствуя как по щекам ручьями текут слезы. Я в последний раз их вижу, если нам не повезет, это единственный мой шанс и все, что я чувствую это сильную адскую боль.
- Мы живы только потому, что есть друг у друга, потому что один знает, что второй жив и... и больше никто, - хрипло и дрожащим голосом произношу я, - пожалуйста, живи, умоляю, я не смогу без тебя, Хен... не смогу...

Music.
- Ох, Хоби, - вздыхает он и приобняв позволяет мне прижаться к нему, после чего, неожиданно, когда я отстраняюсь, то он заглядывает мне в глаза и его рука тянется к моей маске, словно в замедленной съемке он стягивает ее с моего носа и губ, а после делает и сам тоже самое и спустя мгновение губы Джина оказываются на моих. Он прижимается к ним несильно и замирает так совсем ненадолго, это какой-то отчаянный поцелуй, но одновременно такой теплый и сейчас...необходимый. Я даже успеваю закрыть глаза, вот только перед глазами у меня вспыхивает совсем другой образ, ведь закрыв глаза я вижу Намджуна, который так же нежно касается моих губ. Мы сидим на коленях друг перед другом в репетиционной, вокруг осколки зеркала, которое я разбил минутой ранее, а он крепко держит меня в своих руках и целует, целует заставляя забыть обо всем, вознестись над этими осколками, над болью, над страхом, над своим же криком, который все еще серой тучей стоит посреди комнаты... комнаты, которой больше не существует, которая сгорела вместе с нашими прошлыми жизнями.
Когда он отстраняется, то передо мной снова Сокджин, мы снова на кладбище, все еще тут, все еще в том самом месте где нас проводят в последний путь. Я поднимаю руку касаясь своих губ и после, будто опомнившись мы снова натягиваем маски. Проходит немного времени, как мы мысленно попрощавшись с нашей прошлой жизнью уже бежим державшись за руки по улицам Сеула, мы бежим так, словно за нами погоня, но сейчас ведь все наши обидчики хоронят нас, хоронят и, как мне кажется, смеются над нами.
Мы добегаем до автобуса, а Джин вдруг начинает задыхаться, я пробую ему помочь, а он твердит, что все в порядке... в порядке? А разве будет хоть что-то теперь в порядке, Сокджин? мысленно спрашиваю его я приобнимая за плечо.
- Я жив только благодаря тебе, - будто отвечает он мне на мои слова на кладбище и я коротко киваю ему, глядя в глаза.
Всю дорогу до дома мы боимся даже лишний раз вздохнуть, мы боимся привлечь внимание и как бы это не было странно мне хочется поскорее оказаться в нашей разрушенной ужасной квартире, там где тараканов больше, чем кислорода, но я хочу поскорее оказаться там, потому что там, на самом дне, мы в безопасности. Только вдвоем.
Недалеко от дома мы заходим в магазин и покупаем вино, решив, что мы заслуживаем дань уважения, заслуживаем провести себя в последний путь, заслуживаем помянуть себя тех, кем мы были, тех, кем являлись, ведь теперь нас... нет. Мы словно живем в мире пост-апокалипсиса, ты вроде есть, но никто не знает об этом и считают за мертвого, у нас больше нет имени, а документы мы не сможем никому предъявить, нас ищут и будут искать лишь очень плохие люди, которое больше не хотят нас ломать, теперь это больше не входит в их планы, теперь они хотят нас лишь уничтожить...
Оказавшись дома я стягиваю лишь пальто, а затем отправляюсь на кухню чтобы помыть старые слегка побитые кружки, я приношу их к столу и мы наливаем вино.
- Ну что, пусть земля им будет пухом, а мы… Мы будем бороться, пока не добьемся справедливости! Давай, чокнемся Хоби. Давай нарушим правила и выживем. я поднимаю кружку, а после замираю и смотрю на нее, мотаю головой и горько усмехаюсь, - нет, нет не так... не так, - я тут же встаю с места и отхожу к нашим рюкзакам, которые стоят в шкафу. Один рюкзак был с нашими вещами с "нужными" вещами, а второй... во втором хранились наши воспоминания, наши и парней. Я сглатываю горький ком и расстегиваю молнию, между блокнотами и фотографиями я наконец нахожу то, что искал - завернутые в газету кружки. Я достаю те, что с нашими именами и убираю остальные. Я иду к раковине, быстро их споласкиваю, а после возвращаюсь к столу, - надо перелить, - командую я и Сокджин, задумчиво глядя на кружки, вдруг кивает и начинает переливать вино в наши по-настоящему наши и именные кружки. Практически первое, что мы купили, когда оказались в нашем доме, в первом и последнем общем доме.
- Мы можем бежать, нас могут стирать, вычеркивать, уничтожать, но мы... мы ведь никогда не забудем кем являемся на самом деле, верно? Мы... мы все еще Ким Сокджин и Чон Хосок и мы останемся ими, даже если придется менять эти имена на фальшивые и мы всегда останемся группой и у нас всегда рядом пусть, мы их никогда и не увидим, будут наши близкие друзья, дорогие нам люди, за которых мы боримся... будут тут, будут у нас в сердце, будут на фотографиях и в каждом воспоминание, - неожиданно сообщаю я, а после беру кружку, - и да, плевать на правила и традиции, мы не сдадимся, - соглашаюсь я и чокаясь мы выпиваем. Это вино хуже чем любая водка, которую я пил в своей жизни, отдает спиртом и красителями, но мы продолжаем пить, кружка за кружкой, в какой-то момент я вдруг рассказываю Сокджину о постановке Фейк-Лав, которая была сделана для нашего последнего концерта... рассказываю о том, как когда-то во время всего того, что происходило с нами и был какой-то короткий перерыв, передышка от происходящего, тогда, когда нам казалось, что мы сможем выиграть и скоро все закончится, то сидя в комнате у Намджуна и глядя на наши разные старые видео, мы вместе с ним придумали эту постановку с рамками, по типу комнат, в которых стоит каждый мембер отдельно привязан за руку к перекладине, как каждый из нас хаотично танцует пробуя вырываться, я вдруг рассказываю, как именно такая идея пришла в голову и как я разрисовывал весь блокнот Намджуна этими образами, как видел очень четко и точно хореографию, как видел, как каждый из мемберов будет выбираться из этой рамки, какие будут движения, какие будут эмоции и вроде бы мы все справились на ура, вроде бы действительно все получилось хорошо, но сейчас, вспоминая это процесс, я вдруг понимаю, что...
- Мне кажется, я больше никогда не смогу сделать такую постановку, мне кажется, что я больше никогда не смогу придумать хореографию, я будто и вовсе не помню ни одного движения... я больше не буду танцевать, - выдыхаю я опуская голову и глядя в свою кружку, - но самое страшное, что меня это не расстраивает, меня это не пугает, ведь рядом со всем, что случилось это... это самое не страшное, что может быть, а танцы... пусть они останутся под землей на том кладбище.
Позже, когда мы почти допиваем алкоголь, я чувствую как меня слегка ведет, мы даже открываем ноутбук и смотрим фотографии парней и видео включаем, все то, что было на флешке Намджуна с его телефона. В какой-то момент, я даже не замечаю на каком именно видео у меня по щекам начинают скользит слезы. Я снова слышу смех Джимина, снова вижу милую улыбку Джонгука, как они дурачатся, забрав у Намджуна телефон и врубая камеру, я вижу Юнги в его студии, куда на цыпочках пробрался Джимин с телефоном Намджуна, чтобы снять его втихаря, я снова слышу как ругается Юнги, даже улыбаюсь, а после вижу Тэхена, который лежит на диване в гостиной и смотрит в экран приоткрыв рот, а когда замечает камеру, то начинает прикрывать лицо и хихикать, после чего я вижу Намджуна, который качает головой и просит Джи вернуть его телефон, а на фоне Джонгук подпрыгивает и держит Намджуна за руку, чтобы тот не забрал телефон насильно, "Я держу его, держу, Джи, беги!!" смеются они, а после к ним присоединяется Тэхен, а Намджун начинает хаотично пробовать вырваться и рукой смахивает со стола газеты, я где-то слышу свой голос на фоне, как я цокаю, что они разрушают дом, а еще вижу где-то в углу Сокджина, который снова шутит что-то про рост Джимина и, что если он захочет, то просто подойдет и вырвет у него телефон из рук.
Я смотрю на это и смотрю и смотрю, а после, неожиданно, я поворачиваюсь к Сокджину, который сидит очень близко ко мне и глядя ему в глаза вдруг говорю:
- Джинни, - неожиданно называю я его так, как еще никогда не называл, я позволяю себе, позволяю называть как чувствую и без всяких "хен", - сделай это еще раз, пожалуйста, - шепчу я, - поцелуй меня... пожалуйста, поцелуй меня еще раз... умоляю я его пока он смотрит пристально мне в глаза и, в тот момент, как его губы снова оказываются на моих, то я подаюсь сам вперед и обнимаю его за шею, вплетаю пальцы ему в волосы на затылке и наш поцелуй прекращает быть невинным... как же хочется тепла, как же нужны эти эмоции и как же важно сейчас чувствовать его, чувствовать так близко...

Music.
Джин не сопротивляется, он в следующий момент просто тянется ко мне и спустя еще мгновение я чувствую его губы на своих, его пухлые мягкие губы, которые нежно касаются моих. Этот поцелуй не похож на тот, что был на кладбище, потому что я подаюсь вперед и позволяю этому поцелую обрести краски, новые живые и яркие краски. Я не целовался по-настоящему после Намджуна, последний наш "живой" поцелуй был утром после концерта, до того как спуститься на кухню и узнать о новостях, самых страшных о наших любимых Макнэ. Тем утром мы были даже воодушевлены тем, что провели концерт и слегка на эмоциях, хоть и понимали, что по сути, это конец... ведь раз Джонгука и Джимина у нас больше нет, то мы не сможем существовать, но мы думали, что их нет только в рамках группы и где-то тога затаилась надежда, что может быть... может быть все еще возможно? Вот только в тот самый день все пошло совсем иначе и судьба приготовила нам совсем другую жизнь. А после в последний раз я чувствовал его губы, когда мы прощались, по-настоящему прощались и оба знали, что это в последний, в самый последний раз. Наверное тогда я действительно все понимал, наверное тогда я правильно сделал что не открыл глаза чтобы не видеть как он покидает палату в последний раз закрывая за собой дверь. Для меня он есть и существует, просто где-то очень далеко, но почему-то целуясь сейчас с Джином я не вспоминаю ни про какие предыдущие поцелуи, будто их и вовсе не было, не существовало, ведь и меня того, ведь Джей-Хуопа, что был с Рэмом больше не существует, нет и Чона Хосока. Остался лишь Хосок. Просто Хосок. Без своих макнэ, без танцев, без Джуна, но рядом... рядом человек, ради которого я пошел на это, переступив себя выбрал жизнь, осознанно выбрал взять его за руку и прожить жизнь рядом с ним, пока она у нас и вовсе есть. Я не обесцениваю чувства к Джуну, они искренние и теплые и настоящий и всегда ими останутся, но это что-то совершенное другое и не менее сильное.
Я вплетаю пальцы в волосы Джина, вдыхаю его запах и чувствую, что рядом именно он. Никаких мелькающих картинок, никаких метаний, никакой паники или чувства вины, ведь я делаю то, что чувствую, а Джун всегда позволял мне чувствовать не принуждая.
Мы целуемся всю ночь, то обнимаемся, то снова целуемся прижимаясь друг к другу, мы вдыхаем друг друга, ощущаем на кончиках пальцев, но не позволяем ничего лишнего. Его тепло стало таким значимым, как ничье в прошлом. Да, я очень полюбил Джуна, всем сердцем и душой и да, его тепло было мне очень нужно, но я ни разу прежде не ощущал того, что ощущаю рядом с Джином. Это что-то другое, это другая форма тепла, ощущений, поцелуев и я выбрал его, сам выбрал его, а он дает понять, что выбрал меня. Не знаю, может быть, Джин бы попытался остановить любого "последнего" кто бы пришел к нему, может быть предпочитал чтобы это был его самый любимый Макнэ-Тэхен, с которым они были воистину близки, но я чувствую, как сейчас он тоже делает свой выбор и чувствую его отдачу. Это другая форма чувств, другая форма ощущений...
Музыка.
С нашей теплой ночи проходит несколько дней и мы засыпаем в обнимку позволяя себе быть ближе друг к другу чем прежде, позволяем почувствовать эту близость и согреваться в ней. В один из, как казалось, обычных дней Джин уходит в магазин, а я мою наши кружки, как вдруг чувствую тревогу, пока держу в ладонях кружку Джина. Я внимательно смотрю на его имя и скольжу по буквам пальцами, а после сжимаю губы и повернув голову внимательно смотрю на телефон сжимая пальцы в кулаки. Спустя, наверное, минуту, приходит сообщение, от чего я вздрагиваю и мое дыхание учащается пока я иду к аппарату. Это может быть только Джин и все внутри скручивается в тугой узел когда я читаю его сообщение:
"Хоби, беги! Они здесь. Они нашли нас. Я ушел в противоположную от дома сторону и отвлек их. Убегай, встретимся позже. Я люблю тебя." я чувствую словно на меня переворачивают ведро ледяной воды и облизываю пересохшие губы. Перед глазами я вспоминаю те часы на витрине, те часы, что должен был дать Джуну, чтобы он повернул время вспять, а после как я уже бегу по бесконечным коридорам, когда двое мужчин тащат Джина. Нет... нет нет. Это не повторится, этого не повторится. Я не позволю этому повториться. У меня больше никого нет, совсем никого и я не позволю им отнять то единственное, что имеет смысл в моей жизни, в этой черной дыре, в том, где больше ничего нет, в том месте, где они все отняли.
Я делаю глубокий вдох, а после подключаю jps, мы установили на телефоны ту программу, что когда-то была у всех мемберов, чтобы мы могли друг друга найти. Мы с Джином хотели так друг друга обезопасить и я надеялся, что она мне никогда не понадобится. Я натягиваю обувь и накидываю на себя черную толстовку на молнии, одеваю кепку, накидываю капюшон и одеваю маску, а после выбегаю из дома. Я не знаю, что буду делать, но мне плевать, я придумаю, что-нибудь придумаю, я спасу его любой ценой, даже ценой своей жизни. Сигнал в какой-то момент исчезает, но в голове бьется пульсом "Я люблю тебя" и мне это придает сил. Я тоже люблю тебя, Джин, я не отпустил твоей руки однажды и не отпущу сейчас. Не отпущу. я добегаю оглядываясь по сторонам до того места, где в последний раз телефон Сокджина давал сигнал, там какое-то разрушенное здание, оно совсем у дома, напротив, и я понимаю, что они реально нас вычислили, может не знают где мы точно живем, но знают примерно и это значит, что придется бежать, но это сейчас не самое главное. Я оказываюсь в этом здании, тихо перепрыгнув раму, что осталась от разбитого окна.
- Здесь он, некуда ему было деться! В той стороне тупик. слышу я и прижимаюсь спиной к стене стараясь не дышать и сжимаю зубы. Они не рядом, но эхо очень четкое, еще минута и я слышу вскрик и узнаю его, это Сокджин и мне хочется броситься к нему, сразу же, но я понимаю, что это бред и нельзя так действовать. Я не смог спасти Джи и Джо, я не смог действительно спасти Джуна, а лишь пошел в пасть акуле добровольно, я не смог когда-то уже спасти и Сокджина, но я не позволю этому повториться. Я сейчас буду, я сейчас приду, Джинни, не сдавайся...
Я подбираюсь ближе к тому месту, откуда услышал крик и замираю на самом углу и поглядываю в ту сторону, где уже спиной ко мне стоят два мужика напротив стены где стоит Джин загнанный словно зверек.
- Ну вот ты и попалась, красотка, - смеется один из них, - помнишь меня? Ты снялся в моем эротическом фильме, - мерзким голосом говорит он и я поджимаю губы вспоминая те видео, которое не стал смотреть, но отлично понял, о чем речь. Это те же люди? Снова те же?
- Но мы не только веселые режиссёры или просто богатенькие мужчины, мы делаем хорошую работу, а за нее получаем сладкие попки с разными плюшками, на этот раз нам сказали, что прежде чем уничтожить тебя, мы можем сделать с тобой все, что хотим... внутри все замирает от того, что говорит мужчина. Нет. Ни я ни он не переживем снова это. Не переживем. Один сообщает, что отойдет сообщить начальству, что "красавчик попался" а второй хватает Джина начиная прижимать его к стене, а мой взгляд бегает по земле, в поисках того, что может мне помочь, мне нужно хоть что-нибудь и в итоге я вижу трубу, недлинную, с острым наконечником, ржавую и тяжелую, но которую я способен поднять. Я тихо подхожу к ней и беру ее в руки, крепко сжимаю пальцами и стоит мне начать идти со спины к мужчине, который сдирает с Джина одежду говоря мерзкие словечки, как во мне с каждым шагом появляется все больше и больше злости, злости за каждого из нас, злости, за то, что с нами сделали, злость за то, как ломали каждого из нас и до чего довели, что даже похоронили. Всех. Всех. Я очень хочу кричать, но не позволяю себе, понимая, что там есть еще один мужик и поэтому я стискиваю зубы и когда я оказываюсь прямо за спиной мучителя Джина, то шиплю:
- Убери от него свои проклятые руки, урод!! и он тут же замирает и медленно разворачивается, точнее, начинает, он не успевает толком обернуться, как я поднимаю эту трубу и в следующий момент со всей дури ударяю его попадая острым концом прямо в висок, а он начинает тут же заваливаться и глухо падает на землю, и, даже если я его убил, мне не жаль, мне ни на секунду не жаль и от этого я больше не начну сходить с ума, потому что это лучшее, что я сделал, это самое правильное, что я сделал и это то, что я должен был сделать. Вынужденно. Когда пелена перед глазами исчезает, я понимаю, что по щекам текут слезы, они тоже не от грусти, они от отчаяния, а после я ловлю на себе ошалевший взгляд Джина, который судорожно поправляет одежду, а затем хватает меня за руку ледяными пальцами и прижимает к стене, я отдаю ему эту трубу, мы подбираемся к тому месту откуда выходит уже второй мужик, который отчетливо сообщил, предполагаемо, Паркчину, что они поймали Джина, что дает нам фору, и теперь по голове получает трубой уже он и от Джина, который тоже делает это с размаху и тоже судя по всему от всей души. Мы молчаливо поглядываем на всю картину, на лежащих мужиков на земле, он крепче сжимает мои пальцы и мы начинаем бежать, просто буквально лететь оттуда в сторону нашего дома. Поскорее оказаться там, поскорее в безопасности, поскорее вдвоем. Я спас его. Спас. Спас... я спас его.

Music.
Мы оказываемся в нашей квартире и Джин начинает метаться из стороны в сторону, а я лишь собираю то, что могу из нашей прошлой жизни, мне кажется, что важнее помнить, кем мы были нежели брать что-то из этой жизни в которой ничего нет. В ней есть только он. А мы все еще вместе. Все еще. Собственно Джин довольно скоро находит нам куда бежать и мы просто кидаем все, что не можем забрать и мчимся по темным улицам города пробуя смешаться с толпой не отпуская рук друг друга и переговариваясь без слов. Вроде он нашел то место, где у нас не попросят паспортов, где ничего не попросят и это главное, а мы сможем выдохнуть и после поехать еще дальше от Сеула, надо бежать, пока нас снова не поймали, бежать не оглядываясь пока есть шанс.
Я плохо соображаю  как проходит дорога до этого мотеля и позволяю Джину взять ключи и все подписать, а после мы поднимаемся на нужный этаж и оказываемся в номере и именно сейчас, когда тяжелый рюкзак и сумка соскальзывают с моего плеча, именно сейчас я начинаю вдруг понимать, чем все сегодня могло обернуться. Только сейчас я начинаю осознавать масштабы случившегося и я тут же оборачиваюсь и мы встречаемся с Джином взглядами, читая друг друга, будто чувствуем одно на двоих. Я медленно стягиваю кепку и маску, он делает тоже самое и в следующий момент мы подлетаем друг к другу.
Дальше слышно только лишь наше дыхание, как расстегивается одежда, звуки поцелуев и тихие стоны. Я абсолютно точно отдаю себе отчет в каждом своем действие и отлично знаю, кто передо мной, знаю и ценю это, знаю и чувствую это, знаю и не жалею ни о чем, знаю и осознаю, что мы смогли. Смогли снова. Смогли вдвоем. Я чувствую Сокджина будто каждой клеточкой тела, чувствую под кожей и понимаю, что сейчас это все, что у меня есть и это лучшее, что у меня есть. Быть рядом с ним.
- Я люблю тебя, Хоби. говорит уверенно он глядя мне в глаза, когда мы находим силы разорвать поцелуй, - и я люблю тебя, люблю, Джин, - отвечаю я, а после тянусь к нему за новым поцелуем и танец наших чувств приобретает новые краски, более яркие и чувственные, приобретает силу, приобретает форму и смысл. Эта новая любовь, она не похожа ни на что, что я испытывал прежде, а главное она совсем и даже близко не похожа на мои чувства к Джуну. Хоть и построена она так же - на руинах. Руинах боли и наших жизней.

На следующий день я открываю глаза, когда солнце едва появляется на горизонте. Нам надо действовать, каждый день, каждую минуту и сейчас у нас тоже нет выхода. Я поднимаю голову и понимаю, что сплю прижавшись к Сокджину, голова моя у него лежала на груди, я закинул на него ногу, а накрывает наши обнаженные тела лишь тонкие простыни и становится прохладно. Я помню каждое мгновение прошлой ночи, помню и нет ничего важнее сейчас, чем то, что он рядом. Мы боремся друг за друга и я не готов отпускать его руки. Я разглядываю его лицо при первых лучах солнца, а после тянусь к нему, провожу носом по его щеке и шепчу:
- Доброе утро, - прекрасно в этом то, что это утро существует, оно есть у нас двоих, оно есть и мы начали этот день вместе, прекрасно то, что это первое действительно доброе утро. Оно доброе и мне будто снова кажется, что у нас есть надежда.
Мы отправляемся вместе в ванную и прижимаемся друг к другу в маленькой душевой кабинке, смывая следы наших чувств, но не раз еще целуемся напоминая друг другу, что мы живы и мы рядом. После же, мы садимся за ноутбук и все же ищем, куда нам ехать дальше и находим самую северную точку, город на набережной Йосу, там мы находим снова жилье, примерно такое же, как могли позволить себе в сейчас и собравшись выезжаем из мотеля. Мы добираемся на автобусе, который везет нас кругами и мы шарахаемся от каждого прохожего, держимся рядом и прячемся за масками, стараясь лишний раз не дышать. Город встречает нас сильным ветром, но приятной погодой, так как ветер теплый, а квартира наша находится рядом с набережной и рынком. Она не лучше чем прежняя, но мы и не надеялись на больше. Первое, что я вытаскиваю из рюкзака, это наши кружки и торжественно ставлю их на стол. Мы это мы. Мы все еще живы и мы достойны из них пить.
Проходит дня два, мы изучаем округу, покупаем какую-то еду продав еще что-то из старых вещей и каждый день не покладая рук изучаем матрьялы на флешке, а по ночам отдаемся чувствам, позволяя им спасать и согревать нас даже в самые холодные ночи. В одни из дней я отправляюсь на рынок решив купить свежей рыбы, я помню, как Сокджин умеет и любит ее готовить и мне хочется его порадовать, я обещаю ему, что вернусь совсем скоро, натягиваю капюшон и маску и выхожу. По сути такой красивый небольшой и современный город, в котором приятно находится, почему-то тут мне чуть менее страшно, хоть это и глупо, это иллюзия, ведь по сути... по сути теперь они точно знают, что мы живы, знают, что могут нас найти и с их связями, ведь... найдут? нам просто надо успеть раньше их закрыть. Только как? 
Я даже толком не понимаю как это происходит, ведь я просто иду вдоль прилавков теряясь в толпе, но неожиданно на кого-то натыкаюсь, видимо засмотревшись на фрукты, я делаю резко шаг назад и у меня с головы слетает капюшон, а слышу я лишь:
- Ой простите, я такой невнимательный, - очень.. очень знакомым голосом. Я распахиваю глаза вскинув голову и встречаюсь глазами с этими большими милыми глазами макнэ. Макнэ Тэхен. Макнэ Тэхен из ТХТ. Он тоже смотрит на меня, причем я вижу, как он меня совершенно точно узнает, а после я за его плечом улавливаю еще пару глаз принадлежащих совершенно точно их лидеру Субину. О боже...
- Хосок-хен??????? громким шепотом произносит Тэ, делая от меня шаг и прижимаясь к Субину, будто я призрак... хотя. Стоп. Я же... я и есть. Я и есть призрак для них. Ведь я... умер.
- Боже мой... Хен!! Ты жив! вскрикивает Тэ Тэ отходя от шока и кидается ко мне на шею начиная плакать, а я обнимаю его в ответ. Я так давно не ощущал чье-то тепло по мимо тепло Сокджина и это так... непривычно. Но довольно быстро я вспоминаю, где я и кто я и тут же натягиваю капюшон, я не произношу и слова, прошу их тоже прикрыть головы и спрятаться за масками, а после киваю им чтобы пошли за мной.
Мы оказываемся в какой-то подворотне где никого нет, я по прежнему не снимаю ни маски ни капюшона, но смотрю на них во все глаза, а они смотрят на меня.
- Хен, но как... как ты тут оказался? Ты жив, а это значит... значит, что все остальные тоже? Юнги-хен? Тэхен-хен? Намджун-хен? Джин-хен? счастливо спрашивает Субин и рассматривает меня ошалелым взглядом.
- Только тише... и это длинная история, - произношу тихо я, - остались только я и Джин-хен, - я вздыхаю, - и мы пробуем добраться до истины, мы хотим очистить имена наших друзей, которых они убили... они убили их всех и догнали даже нас, у нас осталось либо их перегнать либо... - шепчу я прикусив губу.
- Мы можем помочь, Хен, у нас есть кое-какая информация и мы сами бы хотели засадить их, просто у нас нет достаточно информации и доказательств, - говорит Субин сжимая руку Тэ, который кивает на каждое его слово.
- Хорошо, тогда... я отведу вас кое куда, но пообещайте, что это все останется между нами, наши жизни это все, что у нас осталось, у нас больше ничего нет, - прошу я, а они тут же кивают и клянутся не открывать рты, говорят, что они на нашей стороне и очень ждут увидеть Джин-хена, а я прошу их уже когда мы доберемся рассказать как они попали в Йосу и когда вернулись из США, ведь именно туда в свои последние часы их отправляли Юнги и Тэ. Пока мы идем я поглядываю по сторонам, но вроде никого за нами не вижу, поэтому я провожу их к нашему подъезду и мы поднимаемся на нужный этаж, я своим ключом открываю дверь и вижу как они смотрят на меня, будто до сих пор не веря, что я настоящий.
- Джин, - тихо зову его я, когда вижу, как он сидит за столом что-то изучая в компьютере, - тут так случилось, у нас... у нас гости, Джин... и он поднимает голову, а из за моей спины высовываются парни, я тут же заталкиваю их в квартиру шикая на них и запираю дверь.
- А еще я принес свежей рыбы...

Music.
Я вижу как на глазах меняется лицо Джина и как он делает пару шагов и после просто опускается на колени. Я стою прижимаясь к двери спиной и смотрю на то как Джин плачет обнимая парней, сам я вытираю слезы с щек. Мне хочется, очень хочется верить, что это хороший знак, что они появились в нашей жизни снова. После, когда Джин немного приходит в себя, то он уходит дальше готовить, а парни спрашивают о том, как мы тут живем и после когда уже мы кушаем, то говорим уже о том, что их привело сюда. В итоге, Субин рассказывает нам о том, что случилось с Тэ-Тэ и то, как Юнги и Тэхен его спасли, а еще... еще мы узнаем про кулон, тот самый, что я забрал из дома и это очередная зацепка о которой мы не знали. Наши Джи и Джо, их держали в том же месте где и Тэ Тэ и парни знают адрес. Тэ Тэ восхищенно говорит о том, что Тэхен и Юнги герои, а еще спрашивает, наивно так, что вдруг кроме нас кто-то еще жив? Может парни скрылись и мы с Джином лишь грустно переглядываемся. Нам бы самим хотелось в это верить, очень хотелось, но увы... увы мы знаем, что шансов нет, что если бы было иначе, то мы бы знали. Мне бы хотелось верить в реальность, в которой окажется, что парни просто скрылись и подстроили свою смерить как сделали и мы, но все факты доказывают об обратном. Джи и Джо никогда не уехали в Пусан, Намджун навсегда остался заперт в камере, а Тэ и Юнги, когда зашли домой в последний раз, после того как отвезли Тэ-Тэ с Субином... они больше никогда не вышли из дома.
Затем парни рассказывают о камерах и зацепках и о том, что для того чтобы добиться успеха, нам надо вернуться в Сеул. Джин поворачивается ко мне и сжимает мои пальцы глядя мне в глаза.
- Хоби… Ты готов вернуться? Готов вернуться сейчас? я поджимаю губы не отрывая взгляда от Джина. В принципе мы живем ради того, чтобы правду, нашу правду - узнали все, чтобы наказали тех, кто делали больно, разрушали и убивали, а что ждет нас? По сути мы и так мертвы, а жить в постоянном страхе... нас не надолго хватит, плюс нас рано или поздно найдут, а теперь еще и мелкие, которые поедут туда.
- Я готов вернуться, готов, если это поможет нам добиться того, ради чего мы выживаем, - серьезно отвечаю я, а после вижу понимание в глазах у Субина и то, как кивает Тэ-Тэ. Мне наивно кажется, что когда мы сможем закрыть этот гештальт, когда мы отчистим имена парней, то у нас может быть еще будет хоть какая-то жизнь. Без побегов, без такой боли, без вечного страха и я хотел провести ее рядом с Джином.
- Мы на самом деле так рады, что вы живы, Хены... выдыхает Тэ и я улыбаюсь ему и киваю, - а мы рады вас видеть, мы уже несколько месяцев не видели ни одного родного лица, - признаюсь я. После, мы рассказываем о том, что то, что мы живы знают все в БХ и, что нас уже видели в Кванджу, что теперь это дело времени и надо действовать.
В итоге, ночью, когда уже почти нет людей, мы провожаем наших Макнэ до их района, мы решаем, что завтра утром мы вместе поедем в Сеул. Будем держаться раздельно, чтобы не подставлять друг друга, но одновременно и сообща. Когда мы перед сном лежим с Джином, то я прижимаюсь к его груди и держу его крепко за руку.
- Джинни, - шепчу я, - у нас должно получится, у нас просто обязательно должно все получится, - судорожно выдыхаю я, а после поднимаю голову и завлекаю его в поцелуй, который быстро превращается во что-то более настоящее и яркое. Мы целуемся передавая друг другу тепло и желание и постепенно начинаем стягивать друг с друга одежду. Мы любим друг друга на эмоциях, любим чувственно, любим боясь, что каждый раз может стать последним а я не готов, я совершенно точно не готов терять Джина. Дело даже было не в том, что он последний человек на моей планете жизни, а потому что это именно Джин. Мой Джин. Он стал таким, стал родным, моим, стал частью меня. Да, я все еще помнил свои чувства к Намджуну, я никогда их не забуду, ровно так же как никогда и не забуду и самого Джуна, но с Джином у меня то, чего не было с Джуном, ведь Джин остался со мной и заставил остаться и меня. Мы подарили друг другу второй шанс и я не готов отпускать его. Каждое его проникновение, каждое прикосновение, слова, дыхание, все заставляло меня влюбляться в него все больше и больше с каждым днем и верить в наше общее завтра.

На следующий день мы собираемся, снова собираем только нужные вещи и те, что держат нас ближе к нашим парням, а еще до выхода я подхожу к Джину и заставляю его сесть на кровать и сам сажусь напротив, я сую руку в карман и вытаскиваю самодельных два браслета из красных ниток. Один я вяжу ему на руку, а после вручаю ему свой и протягиваю руку поднимая рукав.
- Пусть они охраняют нас. У меня, к сожалению, нет бусинок или денег на настоящий браслет, но я хочу чтобы у тебя было что-то от меня, чтобы защищало тебя, всегда, а у меня то, что ты повяжешь на руку мне... и когда все закончится, то я обещаю тебе, что я подарю тебе настоящий красивый браслет, который будет напоминать тебе, что мы не зря не сдались.
В итоге, в назначенное время мы встречаемся на станции с Макнэ, мы стоим порознь с ними, но не упускаем друг друга из виду. Мы садимся в разные углы в автобусе и наши лица прикрывают маски и кепки. Всю долгую дорогу до Сеула я держу Джина за руку и мы смотрим в окно, изредка переглядываясь и еще реже позволяя себе разговаривать. Нам страшно. Обоим. Очень страшно. Мы знаем, что этот билет, что мы купили на станции, может стать билетом в один конец. Верю ли я на самом деле, что мы справимся? Не факт, далеко не факт. Я понимаю какие у нас шансы против мира, но пока есть хоть один процент, я буду бороться, за себя и за Джина, за наших парней и теперь за макнэ. Я буду, чтобы со мной не сделали. Больше распотрошить мою душу, чем они уже сделали, они... не смогут. Они распотрошили душу, разбили сердце, забрали самое дорогое, довели до сумасшествия, заперли и мучали дальше, но если я пережил это, то переживу все, чего подготовила нам с Джином судьба.
Когда мы подъезжаем к Сеулу и видим родные здания, то я наклоняюсь к Джину и шепчу "Я люблю тебя, помни это, Джинни..."
На станции мы выходим и стоим подальше от Макнэ, Джин и Субин друг другу кивают и мы резко расходимся в разные стороны. Нам нельзя показывается вместе, если поймают кого-то из нас, у других должен быть шанс, обязательно.
Мы с Джином снова едем в наше старое общежитие. Что-что, а там они нас искать не будут, даже если уже искали, сейчас они же не могут предположить, что мы такое сделаем и вернемся, мы же не самоубийцы... но это... это они нас плохо знают.
Оказывается, что этому месту был нанесен визит, все перевернуто, у двери выбили замок, а ведь я, уезжая, забрал ключ на память. Нам это только на руку. Они тут были, они поняли, что мы не тут и давно и у нас есть шанс скрыться тут на несколько дней.
Вечером мы встречаемся с Макнэ в пригороде за Сеулом, о котором когда-то рассказывал Юнги-хен. Это место было его прошлым домом.  Тут как раз и находился подпольный информатор Субина, который готов был найти нам видео с камер, каждый раз давать то, что найдет по своим каким-то путям. На встречу идут Субин и Джин, а мы с Тэ остаемся поджидать из в укромном месте у здания где виден главный вход. Мы знаем, что заплати этому чуваку хорошую сумму он сдаст нас с потрохами и мы не можем светиться все или рисковать сразу всеми. Жестоко? Да, но у нас такой план, ходить на такие встречи парами и мы с Джином нигде не будем показываться вместе.
Пока мы стоим у большого дерева напротив здания, то Тэ, у которого глаза на мокром месте и он смотрит в ужасе на дверь, начинает потряхивать. Я подхожу к нему и обнимаю его со спины, опускаю подбородок ему на плечо и шепчу:
- Все будет хорошо, все будет, Тэ, иначе и быть не может, - я прикрываю глаза и вспоминаю как говорил это Тэ, своему Тэ, своему макнэ. Говорил, незадолго до того, как навсегда потерял. Тогда я еще не знал, что каждое мое слово ему может быть последним. Я не открываю глаза, продолжая прибывать в иллюзии, что я обнимаю своего Тэхена, а тот обнимает мои руки и вздыхает, поэтому я продолжаю очень тихо говорить то, что хочу сказать своему Тэ и то, что не успел, то, что не смог потому что оказался слишком слабым и позволил своему разуму сыграть со мной злую шутку, когда я был ему так нужен...
- Мы с Джин-Хеном защитим тебя, мы не позволим больше обидеть тебя, я обещаю тебе, Тэ... шепчу я, Прости меня за слабость, прости, что не спас, не помог, когда был нужен тебе, прости, что сдался... додумываю я и добавляю в слух:
- Я обещаю больше не сдаваться, обещаю, - вздыхаю я сжимая его в объятиях и чувствуя как по щекам текут слезы. Тэ-Тэ, видимо понимает, что я не совсем говорю с ним, он оборачивается и обнимает меня очень-очень крепко.
- Я верю тебе, Хосок-хен, я всегда тебе верил, - отвечает он на манеру Тэхенни и я сжимаю губы.
Где-то через полчаса наши парни выходят из здания и когда подходят, то мы тут же начинаем бежать по темным улицами и районам, бежать пока не устаем и выдыхаемся совсем, нам кажется, что за нами гоняться, кажется, всегда кажется и это страшно.
В итоге Тэ и Субин уходят на квартиру своего нового менеджера, который им помогает, а мы с Джином возвращаемся в старое общежитие.  У Джина флэшка, очередная, ту, что он получил от этого парня. Мы садимся молча за мой ноутбук и смотрим друг на друга, пока она грузится, мы знаем, что будет больно, будет, но мы должны знать. Первое видео, за день до смерти Тэ и Юнги, подъезжает машина к мотелю, оттуда вытаскивают Тэ-Тэ, его ведут к мотелю, он даже не сопротивляется, поле, следующая камера изнутри, его ведут по лестницам и заталкивают в комнату, затем меняется дата. День, когда наш дом загорелся в первый раз. К мотелю подъезжает машина Юнги, я отчетливо знаю его джип. Мы видим Субина, а после Юнги и Тэ. Мое сердце замирает при их виде. Они тут живы. Хочется крикнуть им, умолять их бежать, не возвращаться домой. Я сильно сжимаю руку Джина. Мы видим как выводят Тэ-Тэ, видим как кидают сумки Джи и Джо Тэхену в ноги, а после они уезжают.
Следующее видео... за день до смерти Джи и Джо, дата и время. Вечер, после концерта. Мы видим как к мотелю подъезжает машина, видим как задние дверцы открываются и выходят два мужика, а после, мы отчетливо узнаем, как один из них вытаскивает насильно Джи, а с другой стороны так же тащат Джо. Их толкают в сторону дверей мотеля. Мое сердце сжимается, по щекам текут молчаливые слезы. Это их последний день? За что? После видео изнутри, как Джи и Джо толкают по лестницам, но они просто идут опустив голову и в итоге их пихают в комнату, то я судорожно вздыхаю. Они ведь думали, что начнут новую жизнь, вдвоем, ведь еще за меньше чем час до этого я держал и Джи и Джо в своих объятиях, а в эти минуты, когда их вели к смерти, то я себе дома спокойно пил чай...
Следующее видео как ранним утром они выходят из этого мотеля, одни, они еле идут к какой-то машине, которую после по новостям нашли недалеко от того здания, откуда они шагнули в бездну, а прежде ее видели у парка аттракционов и я подозреваю почему они туда ездили... и мне больно это осознавать, ведь я знал их любовь к этому месту, к колесу обозрения в частности и Джи не раз рассказывал, как там они впервые признались друг другу в любви. Думать о том, как последние свои часы, решив, что будет так, они поехали чтобы в последний раз насладиться восходом солнца на колесе заставляет мое сердце болезненно сжиматься и хотеть кричать. Мы видим, как Джи бережно помогает Джо сесть в машину, как хромая обходит ее и после они уезжают... темнота.
Я медленно встаю на ватных ногах с места и подхожу на кухню, делаю несколько глотков воды. Мои макнэ, мои Джи и Джо. Как же так? После, я вдруг оборачиваюсь, а затем подхожу к Джину, я беру его за руку и веду на крышу. Эта крыша, на которой осталось столько воспоминаний, у каждого из нас оно было, кто-то тут песни писал, кто-то целовался, кто-то решал проблемы, кто-то просто часами смотрел на звезды и сейчас... сейчас я хотел сделать еще воспоминание. С Джином. Мне это нужно. Нужно сейчас.
Он замирает когда мы наверху и смотрит на меня, смотрит в глаза сжимая руки и в этот момент мой мир снова взрывается на мелкие кусочки, а Джин подается вперед ко мне и мы начинаем целоваться. Целоваться горячо и углубляя этот поцелуй, на эмоциях, целоваться снова как в последний раз, мы каждый день и минуту так живем и не знаем, когда будет последний поцелуй, когда же будет наш последний восход солнца. Не знаем ничего, но сейчас я знаю одно точно:
- Джинни, - шепчу ему я в губы, чувствуя как крепко он сжимает мою талию, - люби меня... люби сейчас, люби как в последний раз, пожалуйста, люби меня... ты так мне нужен...

Песня
- Люблю, - выдыхает Джин, отвечая мне на поцелуй и прижимая к себе. Наша любовь похожа на ветер, тот самый, что почти что сносит нас сейчас. Наша любовь такая же легкая и сильная в эти моменты, она такая же могущественная, потому что именно она дает нам сил продолжать дальше, не сдаваться и бороться друг за друга и за наших парней, которые всегда рядом. Мы переходим с крыши в дом и продолжаем любить друг друга, ласкать, чувствовать друг друга и, если не считать тот одиночный раз с Намджуном, мне кажется, что еще никто и никогда не любил меня так, никто никогда не желал так, никто не старался так для меня и никто не отдавался так. Я уже не знаю кто больше кого спасает, но точно знаю, что мы в этом вместе, вдвоем, отныне и столько, сколько даст нам судьба.
На следующий день мы продолжаем охоту за видео записями, которые достаем, на удивление, довольно легко. У нас уже очень много матерьяла и видна общая картинка.
Вечером тем же днем, после того, как мы с Джином записываем сами интервью, где рассказываем все, что с нами случилось, то неожиданно нас навещают гости и это превращается в настоящий кошмар. Джин хватает меня за руку и мы мчимся на крышу. Мы прячемся в каком-то совершенно узком проемом между домами и сначала он пропускает меня туда, а после и сам залезает и я прижимаюсь к нему очень близко, а после начинаю слышать его слова и мое сердце начинает биться спокойнее я закрываю глаза и концентрируюсь на его голосе. Даже если сейчас придет конец, даже если это наши последние секунды, даже если мы есть друг у друга еще на буквально пару мгновений, то это ровно то, как бы я хотел их прожить. Я нахожу его руку и крепко сжимаю его пальцы.
- Люблю... люблю...   слышу я его голос вместо криков на фоне, - Я люблю тебя, Джинни, люблю, люблю... повторяю я на грани слышимости. Мы остаемся так стоять еще долгое время, просто прижимаемся друг к другу игнорируя холод и тот факт, что затекло все тело. Я стою прижавшись к нему и время от времени скольжу носом по его шее, вдыхая его запах, запах который стал таким родным.  Я никогда в жизни не мог представить, что именно его запах станет для меня так важен, так близок, таким реально родным. Ведь отношения у нас были просто дружеские, он мой хен, а я его лидер по танцам, который гонял его как никто другой. Мы хорошо дружили и общались неплохо, нам было приятно находится друг рядом с другом, но я даже и думать не мог, что когда-нибудь самым близким из всех будет для меня именно Джин, не думал, что он окажется таким нежным, заботливым и любящим, что он станет для меня моим спасением.
В какой-то момент мы решаем, что больше не можем тут стоять и тихо сбегаем с крыши через пожарную лестницу и нас встречают наши макнэ, забирая к себе. Собственно, у нас остаются последние штрихи и именно ими мы занимаемся, чтобы не осталось никаких сомнений, вопросов, кто именно это сделал, как делал и мы старались по максимуму показать лица тех, кто это делал на каждом видео. Мы даже умудрились заполучить видео с отеля, куда меня забрали в первый раз, ведь прежде были лишь ручные записи Намджуна, а брал ведь меня тогда права рука Паркчина и на видео из отеля отчетливо видно его лицо.
Песня
В ночь до дня, когда все будет позади, мы решаем поехать в особенное место и отправляемся на кладбище. Да, это опасно, но сейчас мы больше обычного хотим быть рядом с ними, с нашими парнями, с нашей семьей, тех, ради кого мы держимся и ради кого боремся. В конце концов было легче просто опустить руки и позволить им прикончить нас, либо совершить задуманное и скинуться с моста, но... но ради них нам хотелось бороться. Ради них и теперь уже ради друг друга. Я не хочу бегать, не хочу прятаться, не хочу бояться, я хочу просто быть рядом с Джином, хочу просто с ним жить, хочу держать за руку и позволять себе наслаждаться хоть чем-то в этой жизни, которую выбрал.
Пока Джин опускается перед плитами Джи и Джо, рядом с которыми покоится Тэхен, то я иду чуть дальше, где после Тэ стоит плиты Юнги и Намджуна. Я медленно опускаюсь на колени и долгим взглядом смотрю на могилу Юнги, я тяну руку и провожу пальцами по камню. В голове будто слышу его голос и его тексты из песни Black Swan "Сердце больше не стучит,
Когда слышит мелодию песни
Пытаюсь встать,
Но время словно застыло
О, это, наверное, моя первая смерть
Я всегда ее боялся"
- Хен, - на мои глаза наворачиваются слезы. У меня с Юнги были особые отношения, я знал, как он относится ко мне и мне было тепло от того, как именно мне он позволял быть ближе, мне было приятно то, как он опекал меня, как бережно ко мне относился. А еще я всегда слушал его, внимательно прислушивался к его словам, к его мыслям, действиям, я всегда очень чутко относился к его идеям. Юнги был особенным человеком, закрытым, с тяжелым прошлым, но одновременно бесконечно теплым, даже не представляя на сколько и в последние месяцы его тепло было отдано тому, кто его на самом деле заслуживал. Я вспоминаю наш разговор, такой невинный, казалось бы, разговор, когда я извинялся перед ним, за то, что не совершал, а он тогда откровенно рассказал мне про свои чувства к Тэ. Я сейчас просто хочу вернуться в тот момент, либо в тот, который был дома, до моего отъезда в больницу. Да, было уже все плохо и больно, но тогда я бы мог хоть на еще мгновение почувствовать его теплые объятия и сказать ему, как же сильно он восхищает меня, поблагодарить его за все, что он делал для меня многие годы даже не замечая.
- Прости меня, - хрипло говорю я, - я никогда так и не сказал тебе, как на самом деле восхищаюсь тобой, как ты для меня особенен, а ведь я всегда так думал и то, что ты чувствуешь знал, но не мог ответить тебе, прости, - я скольжу пальцами до земли и провожу по ней пальцами, - спасибо, что защищал Тэ, спасибо, что давал дельные советы, спасибо, что был рядом, спасибо, что и сейчас заботишься о нас, я знаю, что ты рядом, - я улыбаюсь сквозь слезы, а после подползаю к могиле Намджуна, я смотрю на его имя, смотрю минуты, наверное, три, прежде чем просто склонится к ней и сложив на нее руки расплакаться. Я плачу тихо и сжимаю пальцами камень так, словно это и есть сам Намджун. Я с тобой, Хоби, я теперь всегда буду рядом, прости, что не был когда был тебе нужен. Я доверяю тебе и желаю только счастья. Пожалуйста, не плачь. будто слышу я его голос, который смешивается с ветром и проносится мимо меня.
- Мы заставим тебя гордится, - хрипло шепчу я, - мы закончили твое дело, мы сделали это, Джун, я обещаю, мы очистим ваши имена, обещаю, - выдыхаю я. После же мы меняемся с Джином и я оказываюсь около своих макнэ. Я столько раз с ними общался в своих снах и столько раз мысленно, что я лишь улыбаюсь вытирая остатки слез. Я сажусь у могилы Джи, которая между Джо и Тэ и вздыхаю.
- Спасибо вам, - искренне говорю я, благодаря их за то, что спасают нас, за то, что передают мне мысленно тепло и я чувствую его всегда, за то, что по ночам, иногда во сны, ко мне приходит Чимин и греет меня своей улыбкой, он напоминает мне, что ему совсем не страшно и говорит, что старается передать и мне эти силы и бесстрашие, что верит в меня.
В итоге, мы с Джином подходим к своим могилам.
- А знаешь, мы можем просто убежать после всего... Ведь никто так и не узнает, что мы живы... - говорит мне Джин переплетая пальцы, пока мы смотрим на фальшивку перед нами, где на самом деле могли бы лежать.
- Могли бы, - хмыкаю я, но сжимаю крепче его пальцы. У нас нет шансов сбежать, причем совершенно не важно какой будет в итоге результат. Теперь может быть все.
Когда мы возвращаемся все вчетвером домой, то основная часть плана начинает реализовываться. Мы сидим перед ноутбуком, зная, что сегодня начнется либо конец БХ, либо наш конец. У нас есть лишь один шанс.
"Ваше видео загружено. Опубликовать?" Джин оборачивается ко мне и заглядывает в глаза, я беру его за руку и уверенно киваю, а после он нажимает на "да" и пути обратно нет.
Весь день мы перед глазами видим словно бесконечную плену кучу видео роликов и текстов, все посвящены нам и нашей истории и тому, что случилось и нашему прошлому, лица парней, имена, наши тоже, все мелькает перед глазами. Да, мы выпустили много личного, но мы не побоялись, понимая, что это наш шанс это сделать, очистить их имена, спасти себя. Мы и Макнэ сидим глядя на то, как вся Корея и часть мира превратились в зрителей, которые следят за нашей жизнью, болезненной и грязной ее частью. Тем же днем человек двадцать, если не больше, включая в себя главу БХ, Паркчина, его помощника, их друзей-насильников, разных рабочих, что были в числе соучастников или исполнителей похищений - всех задерживают. Менеджер макнэ, Мистер Чинвон, это тот человек, который оказывается рядом и решает с нами поговорить, он дает нам выбор, чего именно мы хотим сделать в итоге, как хотим показываться на люди, хотим ли и вовсе, как собираемся действовать? Мы с Джином не знаем, что нам делать и не хотим доверяться первому встречному, но оказывается, что этот человек, он Дядя Бомгью, который, узнав о том, что происходит решил, что и сам хочет засадить всех участников этого кошмара, он узнал от Субина и Тэхена о том, что происходило и даже то, что его племянника это коснулось и поэтому действительно готов был рвать и метать. У него небольшой продюсерский центр и совсем мало айдолов прошло мимо него, но зато он юридически хорошо подготовлен и, как говорят Макнэ, на него можно рассчитывать. Поэтому, после недолгих переговоров мы решаем с Джином, что хотим на самом деле сделать что-то особенное. Сделать для фанатов, что поддерживали нас, несмотря на то, что думали, что нас уже нет, они ведь все это время продолжали плакать и писать нам письма, а еще, оказывается, к нашему сгоревшему общежитию приносить цветы. Собственно именно там, стоя у руин нашего старого дома, где мы жили с парнями и который спалили дотла, глядя на эти самые цветы, записки и игрушки я вдруг оборачиваюсь к Джину и говорю:
- А давай... давай устроим концерт? Большой концерт, так, словно парни все еще с нами, в память о них, они достойны этого, мы достойны этого, настоящего прощания и... и наши фанаты тоже, по сути, к тому же, мы можем пригласить и макнэ, - предлагаю я и поворачиваюсь к джину крепко сжимая его пальцы.
- Снова всемером, мы сделаем все по-особенному, сделаем сами, - я улыбаюсь ему и поджимаю губы, - я бы все отдал, чтобы снова станцевать с ними на сцене, Джин...
Тем же вечером, когда мы оказываемся дома, то Тэ-Тэ тянет нас за руки в гостиную и стоит нам там оказаться как Субин кивает на экран. В прямом эфире по телевизору показывают как Паркчин и его люди идут в наручниках, их приговорили и им придется пробыть в тюрьме много лет, а кому-то и всю жизнь. Мы стоим замершие посреди небольшой гостиной и видим, как следом за Паркчином идут наши обидчики, те, кто нападали, делали больно, те, кто похищали, те, кто мучали нас, вырывали наши души и пачкали своими грязными пальцами. Я вижу мучителей Джи и Джо, которых видел в тот день, как за ними приехал и видел на видео записи, которую, к слову, крутят по кругу, я вижу помощника Паркчина, который взял меня тогда соврав про мою сестру, который обещал, что это только начало и нам всем конец. Вспоминая его слова, я понимаю, что по сути он был прав, но... но справедливость все же восторжествовала, пусть не сразу, но она же случилась? Я вижу тех мужчин, с видео о Джине и это те же, что пришли за ним, одного я тогда ударил по голове... они все, все там и все скованны наручниками идут из зала суда сразу в машину и оттуда в тюрьму.
- У нас... получилось, - хриплым голосом от слез говорю я, - получилось, получилось, - я чувствую как слезы безудержно скользят по щекам и шмыгаю носом прижимаясь к груди Джина лбом, - мы смогли, смогли, Джин, мы смогли... мы свободны, - начинаю уже капитально рыдать я и опускаюсь на колени не в силах больше стоять на ногах. Я не верю. Не верю, что все получилось, не верю, что все вышло, не верю, что мы справились. Неужели все это закончилось? Мы официально живые? Мы теперь действительно живые? Мы в безопасности? Мы свободны? Мы очистили имена наших парней, наших родных парней. Джо, Джи, Тэ, Юнги, Джуна... мы смогли. Смогли это сделать и как жаль, что они не рядом, чтобы это увидеть... а может... может и рядом? Ведь они всегда рядом... Я закрываю лицо руками сидя на коленях, пока Джин обнимает меня прижимая к себе и я чувствую как содрогается его тело в рыданиях.

[NIC]J-Hope[/NIC]
[STA]Your Hope[/STA]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/c6/f7/04/c6f7046c573f1f0d6873592a0886fd24.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
Песня
Спустя какое-то время мы оказываемся одни с Джином, одни в комнате, которая является теперь нашей спальней и отдаемся друг другу без остатка, отдаемся нашим чувствам, чувственно любя друг друга и не выпуская из объятий до самого утра. Когда следующим днем я открываю глаза, то я все еще не верю, реально не верю, что это конец, не верю, что мы смогли, не верю, что теперь мы живем на самом деле, что мы свободны и живы, что мы можем позволить себе больше не бежать и бояться, а еще, что все теперь знают правду, знают, что наши парни не просто взяли и покончили собой, что никого без причин не сажали в тюрьму и никто не умер просто в драке, что мы пережили ад, что мы выживали как могли и нам даже пришлось притворится мертвыми. Утром я снова отдаюсь Джину, отдаюсь желанию, отдаюсь без остатка.
- Я люблю тебя, люблю, люблю.. шепчу я ему вместо того, чтобы дышать. Он сейчас является тем, что осталось от моего волшебного прошлого и он мое хрупкое будущее.
В итоге, позже днем, мы все же рассказываем макнэ о том, что придумали, о том, как хотели бы, чтобы они приняли участие в концерте и какая у нас идея, а Субину с Тэ это нравится, поэтому они обещают связаться с остальными и уверены, что они будут больше чем рады участвовать в этом с нами и уже вечером мы созваниваемся с остальными Макнэ по видеосвязи, которые радуются, как только видят нас, говорят, что все еще не верят, что это действительно мы, что они так счастливы и, что они согласны, согласны на все, что мы попросим и на все, что нам будет нужно.
В итоге концепт готов, плакаты развешали по стране, а билеты скупили за нереальную скорость. Глядя на плакаты мне кажется, будто наши фанаты действительно верят в то, что за этими масками окажутся совсем другие люди. Я веду пальцами по плакату, который лежит на столе. Чонгук, Юнги, Чимин, Я, Джин, Джун, Тэхен... под масками кажется, что так и есть. Ведь это так естественно. Неужели... неужели больше никогда?
Через несколько дней мы с Джином приезжаем в снятый для нас менеджером зал, наша паранойя заставляет нас по раз сто проверить, кто водитель, что нас везет, куда мы едем и кто там будет и в итоге менеджер один и сам отвозит нас инкогнито в этот зал и оставляет нас наедине, обещая, что будет находиться в соседней комнате с охраной. Мы с Джином держась за руки выходим в центр зала, я поворачиваю голову и смотрю на зеркало, мой взгляд скользит по нашим отражениям и мне кажется, что прошла целая жизнь с момента как я в последний раз стоял в репетиционной, хоть и раньше это было для меня родным местом, самым естественным. Мне так непривычно смотреть на такое небольшое количество человек. 
- Ты готов? По-настоящему готов? - отдается эхом в пустом помещении, - Мы можем все отменить... Отменить и сбежать...
Я касаюсь кармана на рубашке, что накинута поверх футболки и вытаскиваю из него ключ, маленький золотой ключ от нашей репетиционной. От нашей родной репетиционной, в которой я запер наши воспоминания, наше прошлое и каждое светлое воспоминание, чтобы до него не добрались чужие грязные руки. Я вытаскиваю ключик и показываю Джину, который знает, что это за ключ, ведь долгое время он был у него. Я смотрю ему в глаза, чувствуя, как мои наполняются слезами, но тем не менее, я улыбаюсь.
- Я готов, если готов ты, Хен, - неожиданно называю его я, как называл раньше, но это не потому что он становится для меня снова тем Джином, нет, он больше никогда не будет для меня тем Хеном, он совершенно другой для меня человек, но я... я неожиданно чувствую себя как еще несколько месяцев назад стоя тут в репетиционной и зная, что меня ждут репетиции.  Я подаюсь вперед и коротко касаюсь его губ своими, а после сую ключ от репетиционной обратно в карман.
- Мы больше не будем бежать, никуда не будем бежать, - твердо говорю я и после разворачиваюсь и отхожу к музыкальному центру подключенному к компьютеру, я ставлю музыку и первые ноты нашей "Fake Love" впервые за долгое время начинают раздаваться из колонок растворяясь в каждом углу комнаты.
Music.
- Давай сделаем это, давай сделаем, - и мы начинаем репетировать и решать, что будет и как, кто из макнэ займет какую роль и какие из номеров как будут предоставлены, где дадим макнэ петь, а где поставим запись, что будем делать с теми мелочами, до которых не дошли руки за эти безумные дни.
На следующий день мы собираемся уже всемером и эта атмосфера кажется мне уже более знакомой и родной, а парни оказываются подготовленными, мы сказали им какие партии у кого и они выучили их, поэтому мы начинаем репетировать довольно легко. Я контролирую этот процесс и чем дальше, тем мне кажется, что я все больше и больше погружаюсь в процесс, чувствуя себя немножко собой, чувствуя себя тем, кто остался далеко в прошлом, в том сгоревшем дотла доме. Чем ближе к концерту тем больше мы делаем, больше репетируем, больше работаем, мы с Джином отдаемся еще очень много тому, чтобы собрать лучшие видео наши парней, чтобы редакторы сделали красивое мемориальное видео, снова и снова пересматриваем все, что у нас осталось из прошлого и архивов на флешке с телефона Намджуна, того, что невозможно найти в интернете, а еще мы просим, чтобы видео с последнего общего концерта играло на фоне каждого номера и так же во время сольников мы просто будем оставлять видео, последние видео с парнями. Это все, что мы можем им дать, все, что можем подарить.
В итоге мне начинают снова сниться парни, которые то вводят какие-то коррекции в движения макнэ, то мы просто репетируем вместе как когда-то, то они со мной общаются и в какой-то момент, когда мы с Джином снова по-настоящему репетируем с макнэ в масках как будет на концерте, уже совсем ближе к назначенной дате, то я настолько теряюсь между снами, реальностью и всем тем, что мы видим каждый день и то как изучаем оригинальные видео пробуя свести их с тем, что у нас теперь есть, что когда Хюнникай неожиданно неправильно делает движение в каком-то моменте и из-за него сбивается Субин, то я резко разворачиваюсь увидев это все в зеркале и выдаю:
- Джун, Джо, да не так, там не то движение! Мы сколько раз повторяли! - я выдаю это так естественно, таким привычным себе тоном, все замирают и я сам замираю и будто чувствую как внутри начинает колошматить сердце, ведь сейчас на долю секунды я реально смог поверить, я черт возьми смог поверить, что стоит им снять маски, то там будут не макнэ, совершенно точно, что если они заговорят, то я услышу родные до боли голоса. Я скольжу взглядом медленно по остальным. Юнги, Тэхен, Чимин, а после делаю шаг назад нервно облизывая губы.
- Простите, - хрипло говорю я, - правда, простите, я... я сейчас, - а после я пулей выбегаю из репетиционной и бегу к лестничному пролету, я спускаюсь на один этаж чтобы прижаться спиной к холодной стене, я вплетаю пальцы в волосы  опускаясь на одну из ступенек. Джин-Хен, им холодно, Джин... а они ведь вернуться и им будет холодно, им нужно будет заварить горячий чай, Джи и Джо, им очень очень холодно, их надо согреть... согреть... вдруг раздается в голове и я сцепляю пальцы сильнее обхватывая себя руками, а после передо мной появляется Джин, он опускается передо мной заглядывая мне в лицо, а я тянусь к нему и крепко-крепко обнимаю его за шею.
- Джин, Джинни, это ты... ты...ты... мы не дома, их с нами нет, действительно нет... все в порядке, я знаю, я точно знаю, что они не вернутся, я знаю, что они не вернутся, Джин... убеждаю я его так, словно он задал вопрос. Я вспоминаю какими-то картинками, яркими бликами тот самый день, в тот момент как я узнал, что Джи Джо больше нет и начался круговорот смертей... ведь со мной был Джин и я твердил ему эти самые слова, что у меня пронеслись в голове и мне нельзя, никак нельзя поддаваться этому. Никак нельзя. Совсем нельзя.

[STA]Im here[/STA]
[AVA]https://i.pinimg.com/originals/c6/f7/04/c6f7046c573f1f0d6873592a0886fd24.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
Song
- Да, их нет, Хоби, их больше нет. Но есть я. И я рядом. выдыхает Джин тут же обнимая меня и я сжимаю его в своих объятиях, мне так важно сейчас держаться в нашей реальности, иначе я снова потеряю все, потеряю себя и я не могу позволить себе оставлять Джина в этом одного. Не могу.
Неожиданно, я слышу шаги и вздрагиваю, первая нездоровая мысль "а вдруг это наши макнэ?" но тут я поднимаю взгляд и передо мной в костюмах наших парней стоят они, стоят макнэ из тхт и одновременно подходят к нам чтобы заключить нас в объятия не говоря и слова. Мне сейчас так тепло, что я закрываю глаза и позволяю себе представить, что это они, что это мои парни, мои родные парни, те, кто являлись моей семьей столько лет. Мне нужно несколько минут чтобы успокоиться и прийти в себя, а после я встаю и быстро аккуратно пальцами вытираю уголки глаз и стараюсь улыбнуться.
- Простите меня за это, - уже более уверенно говорю я, - нам надо продолжать, - твердо сообщаю я, а парни лишь кивают и отправляются в репетиционную, а я беру Джина за руку и прижимаюсь к его плечу, поглаживая его второй рукой, - все в порядке, не переживай, все хорошо, - убеждаю я его и заглядываю ему в глаза, - и главное, чтобы у тебя тоже все было хорошо, - и он говорит, что все в порядке.
Собственно дальше нас ждут активные дни репетиций и подготовки, это включает в себя кучу нюансов, касаемо того, что зал недолжен сразу понять, кто находится под маской, а еще мы изменили поочередность песен и начинаем мы с Fake Love так как эта, как мне кажется, самое важное, что у нас есть и именно через нее и особенно ее начало мы можем передать всю суть происходящего с нами, то, что теперь не является секретом, но остается нашей болью. Так или иначе день икс наступает и я его жду и боюсь одновременно. Каждый прогон дается нелегко, хоть я и чувствую себя все больше "собой", но также я знаю, что в день концерта все будет еще тяжелее, ведь пока ты стоишь в светлом пустом зале и на фоне нет даже видео, то ты ничего не чувствуешь по сути, но потом ведь все будет иначе... совсем иначе. В какой-то момент, пока мы собираемся в зал, то Джин ловит меня и успокаивает.
- Хоби, посмотри на меня, все в порядке, и все будет в лучшем виде, я тебе обещаю! говорит он, а после мы обнимаемся и я прижимаюсь к нему всем телом, - будет, обязательно будет, теперь... теперь только так, - отвечаю ему я. Сегодня... сегодня словно похороны, мы провожаем парней в последний путь, туда, куда нам не позволили их провесит в прошлый раз, ни одного из них и вместе с ними похоронили и нас. По сути, так и есть, мы вроде тут и есть друг у друга, но частичка нас, она ведь навсегда останется с ними, останется под землей, пока мы не встретимся вновь и на деле меня успокаивает мысль о том, что когда-то это ведь случится. Мы приезжаем в зал вместе с Макнэ и делаем полный прогон концерта, не трогая лишь соло парней, потому что оно будет идти отдельно и в качестве видео. В итоге мы с Джином держась за руки все же решаем отправиться в гримерки. Мы должны были это сделать по приезду, но не хотели прежде чем закончим с генеральной репетицией, потому что эта гримерка... это то самое место, где мы в последний раз были... вместе. В самый последний раз.
Мы делаем шаг внутрь и внутри все обрывается, я сжимаю крепче руку Джина и окидываю эту комнату взглядом. Я помню как стоял тут в последний раз, будто лет сто назад, будто в прошлой жизни и именно на этом самом месте ведь я обнимал Джи и Джо... в последний раз. А ведь мы смотрели друг другу в глаза обещая друг другу столько всего хорошего, обещали жить, обещали быть счастливыми и... и обещали встретиться.
"Я так тебе... тебе благодарен... безгранично, за все... ты лучший, Хосок... прости нас, прости..." слышу я голосом своего любимого друга Джи и внутри все сжимается, а после я вспоминаю взгляд... взгляд моего маленького самого маленького макнэ, он ничего не сказал мне на прощание, он подошел глядя на меня и заплакал, а после крепко обнял меня и эти объятия, объятия Чонгукки я запомнил на всю жизнь. Он ничего не сказал передавая все эмоции своим теплом, но я помню, что сказал ему я:
"Мы не прощаемся навсегда, что ты? Нам всем просто нужно пережить эту бурю." и, получается, я соврал? или мы действительно встретимся, когда закончится буря... а закончилась ли она на самом деле? Неужели я все же соврал ему??
- Хоби, мы сделали все, абсолютно все, что могли. Мы очистили память ребят, мы засадили наших мучителей и, если ты не готов на это... не готов снова окунуться в это... я пойму. Мы можем отменить все и сбежать, - говорит Джин так, словно читает мои мысли и я тут же оборачиваюсь к нему и сквозь слезы улыбаюсь.
- Нет, - я качаю головой, - я не хочу бежать, они достойны этого, настоящего прощания, мы... мы сделаем им лучшие похороны... обязательно, - а после я делаю шаг к Джину и касаюсь его губ, замирая вот так. Тогда бы, стоя тут в последний раз я бы и поверить не мог, что когда-нибудь окажусь с ним тут, что останемся только лишь мы вдвоем, а еще, что именно Джин станет центром моей вселенной, но сейчас это так и я люблю его, я люблю очень нежно и принадлежу ему каждой клеточкой тела.
Дальше все происходит очень быстро, к нам приходят гримеры и стилисты, все наняты лично нами и нашим новым продюсером, а мы проверяем как поживают Макнэ в соседней гримерке, мы на самом деле не говорим им об этом, но сильно и за них переживаем, мы боимся, что кто-то обидит их, они наша ответственность и если мы не смогли защитить своих, то мы не можем подпустить к этим кого-либо, мы защитим их любой ценой. Но все вроде в порядке и тихо, мы заканчиваем сборы и нам сообщают, что зал уже набирается, что это полный солд-аут даже с самыми последними местами у самой крыши стадиона, а еще что все фанаты пришли в черном. Мы с Джином лишь киваем и смотрим друг на друга. Сегодня все вместе с нами проводят их так, как полагается.
Мы стоим у сцены при потухшем свете а на фоне играет наше промо, мы стоим как стояли тогда, всего несколько месяцев назад и все вместе. Мы с Джином оборачиваемся к макнэ, а они вдруг протягивают руки и складывают их друг на дружку, как делали мы, как делали перед каждым концертом, как делали все годы, что мы были вместе, мы с Джином переглядываемся и с улыбкой протягиваем руки, произносим слова удачи и после мы с Джином подходим ближе к сцене. Дикорация уже готова, музыка начинает играть, а нам осталось лишь выйти на наши места в "рамках", а после... после начнется этот концерт. Последний.
Я оборачиваюсь к Джину, он ко мне и мы одновременно натягиваем маски на лица и после нас и макнэ выводят на наши места в полной темноте и мы встаем в позы, в этот момент как звучат первые ноты проигрыша и зажигается свет над Енджуном, то я прекращаю бояться, я забываю обо всем. Мне не надо смотреть, я в точности помню каждое движение, что делал Джимин, что сейчас повторяет Енджун, то как хаотично двигается, словно в конвульсиях, а после падает словно сломанная кукла на колени закрывая голову руками, а после зажигается свет надо мной и Бомгью, мы начинаем наш танец, я помню, как когда-то ставил это своим парням, я будто вижу все со стороны, мы замираем и свет над нами вырубается, я делаю вдох, пока мое запястья привязывают лентой к потолку и прижимаюсь спиной к рамке, сейчас Намджун, я помню каждый взмах его руки и лицо, я могу до мелочей представить его глаза, все внутри сжимается, он медленно опускается на колени и после прижимается спиной к стене, мне почему-то казалось, что именно так было пока он был в камере, заточен там без окон и дневного света, он прячет голову в коленях и я знаю, что над ним вырубают свет, затем свет включается рядом со мной. Юнги. Там сейчас Кай, который в точности повторяет каждое движения моего Хена, я вспоминаю как на репетициях Юнги твердил, что это будет выглядеть убого, ведь он не так пластичен как и мы, но мне так нравилось то, как он это делал, он всегда старался будто больше остальных, а после он будто бьет кулаком о стену, я слышу как это делает Кай и свет у него вырубается, зато включается над Тэ, над моим последним Макнэ, который еще был со мной рядом, там сейчас Кан Тэхен, который даже волосы покрасил в тот цвет, что был у Тэ в последний его концерт. Он тоже опускается на пол, а затем последний свет зажигается, над Джином, он медленно подходит к выключателю в виде веревочки с кольцом, он смотрит в зал и дергает за нее, у нас включается свет и мы все привязаны лентами, мы заперты в этих рамках как в своей голове, как были запреты дома, каждый в своей комнате словно в камере. Мы все смотрим вперед в зал и я чувствую лишь боль, боль того, что от нас осталось. Тэ выходит медленно на середину сцены и мы присоединяемся, а после... после начинается песня. Мы не изменили голоса парней, мы оставили их, поем в живую только мы с Джином и то с приглушенными микрофонами и на фоне фонограммы чтобы не сильно выделяться. Заученные до мелочей движения, каждый, голоса парней и все так, словно это мы, снова мы всемером. Я на эти минуты отключаюсь от реальности и я снова оказываюсь на том концерте, рядом с моими парнями, мы снова там и мы снова вместе. Песня заканчивается, Бомгью отпускает руку Джина, что остается стоять еще пару мгновений глядя в потолок, на нас  в темноте быстро надевают черные мантии, а после музыка продолжается, лишь мелодия, мы выходим медленно в центр зала и затем на мой тихий счет "раз два три" мы резко скидываем маски которые летят на сцену. Зал взрывается, а после, узнавая лица, вдруг становится тихо, очень очень тихо и я будто слышу этот длительный писк, который сообщает о остановки сердца, после чего резко вырубается свет. Мы меняем позы и начинает играть Блэк-сван, а на фоне на большом экране транслируют наше последнее выступление с этой песней.
Затем мы идем по списку наших песен, плей-лист который был в последний раз. Run, save me, Heartbeat и все ощущается так, словно мы с парнями, хоть и макнэ уже без масок, но я не могу отделаться от ощущения, что наши парни рядом. Еще и еще песня, они меняют друг за другом, я отдаюсь как тогда и словно снова в последний раз, ведь тогда он тоже был последний. Мы с Джином переглядываемся с разных сторон сцены, либо когда оказываемся рядом, а после... после первая сольная песня и эта песня Serendipity. Мы с Джином придумали кое что оригинальное, мы решили, что Джи и Джо будет приятен наш сюрприз. Провожая их в последний путь, провожая их песни в последний путь мы соединили Серендипти и Эйфорию в одно целое из двух частей, так же соединили видео из их последних выступлений и взяли разные куски из нашего архива, где они вместе, где смеются где улыбаются, обнимаются или держатся за руки, мы взяли разные куски из клипов или их других сольников и репетиций и соединили все с помощью клип-мэйкера в красивый клип где на фоне обе их песни словно переговариваются друг с другом. Мы с Джином стоим за кулисами и смотрим на сцену, смотрим на большой экран, а на фоне играет музыка и мы слышим их голоса которые словно теплой водой распространяются по телу, на глаза наворачиваются слезы.
- Ты думаешь, им бы понравилось, Джин? спрашиваю я, пристально глядя на сцену, а затем будто вижу как на ней танцуют они оба, я наизусть знаю хореографию их танцев, после чего я словно вижу как они держаться за руки и Джи провожает Джо к тросу, сам привязывает его, а после Джо летит снова как раньше над стадионом и машет рукой Джи счастливо улыбаясь, а к концу танца они снова оказываются вместе. Джо отвязывают и он по сцене бежит к Джи, который ловит его в объятия и я знаю, что они говорят друг другу о любви. Я надеюсь, мы заставили вас улыбнуться, мы любим вас, наши любимые макнэ, любим очень сильно и будем скучать до последнего вздоха, а после... после ведь мы встретимся вновь? Да, Джо? и прежде чем испариться со сцены я вижу как они оборачиваются и улыбаются мне, кивают благодарно и потом словно дым исчезают.
- Мне кажется, что им все понравилось, Джин...
После выхожу я и танцую Boy Meet Evil  и не вижу смысла ничего петь, лишь передаю свои эмоции этим танцем, а на фоне на видео со мной танцует Джи с закрытыми глазами как было в последний раз, после, когда я оказываюсь за сценой то целую нежно Джина в губы, а он выходит чтобы спеть свою песню. Сейчас, если просто смотреть на сцену, можно поверить, что все обычно, что сейчас на фоне где-то суета и парни собираются для своих номеров пока на сцене выступает Джин, но стоит мне обернуться как я вижу лишь темноту и каких-то людей из стаффа. Я облизываю губы и стараюсь улыбнуться, а после снова смотрю на Джина, его песня звучит по-особенному этой ночью. После Джина должны выйти Тэхен и Намджун чтобы спеть свой дуэт и мы тоже поставили видео с их последнего выступления, добавили и туда разные видео из прошлого.
Forever Rain
Cначала я думал, что это будет одинаково сложно как с Джи и Джо, но стоит мне услышать голос Намджуна, стоит мне увидеть его на большом экране, стоит мне уловить его такой теплый и родной взгляд как внутри все адски сжимается и перед глазами я будто вижу нас. Переживаю эмоции с ним, те самые, что испытывал в первый раз в репетиционной во время нашего поцелуя. Я не могу контролировать свои слезы, которые скользят по щекам и размазывают косметику, я обхватываю себя руками  и воспоминания начинают посещать меня одно за другим. Каждое наше мгновение, как мы целовались, как он спасал меня, как держал меня в своих руках, как делал на моей щеке этот порез, что превратился лишь в шрам как и все воспоминания, как мы целовались и как признались друг другу в любви, а после наша любовь, наша последняя любовь, после которой я лишь закрыл глаза и заставил себя поверить, что это не в последний раз, что он еще будет рядом, что он еще со мной и никогда не отпустит моей руки. В этот момент я открываю снова глаза и вижу как со сцены ко мне медленно медленно подходит Намджун, он улыбается своей теплой улыбкой с ямочками и оказывается передо мной, протягивает мне руку и я сквозь слезы ему улыбаюсь и протягиваю руку, которую он прижимает к своей груди. Так было. Было в моем сне, когда он ушел и понял, что оно... его сердце... оно больше не бьется. Он смотрит мне в глаза, а я лишь качаю головой, давая ему понять, что нет, больше не бьется начиная плакать сильнее, а он мягко тянет меня к себе и обнимает, он укутывает меня в свои большие теплые медвежьи объятия, в которых мне когда-то казалось, что я останусь навсегда, в которых очень надежно. Навсегда... какое же короткое у нас было "навсегда"...
- Я буду любить тебя всегда, Джун, - шепчу я ему куда-то в шею, чувствуя запах его одеколона, - спасибо, что был в моей жизни, спасибо, что спас... в этот момент я слышу как он в ответ шепотом произносит "Люблю тебя, Хоби, будь счастлив." и после все испаряется, он испаряется, а я лишь опускаюсь на пол на колени обхватывая себя руками. Этого всего и не происходило, я просто так же стоял не двигаясь, но будто так отчетливо все почувствовал. Прощай... когда я прихожу в себя, то подняв голову я вижу как Джин смотрит на Тэхена, который улыбается с экрана и вижу как слезы скатываются по его щекам и в этот момент мы позволяем друг другу просто быть немножко в прошлом, позволяем окунуться чтобы попрощаться с теми, кто был нам так дорог и значим, а я знаю, что Тэ очень много значит для Джина по сей день.  Когда на фоне играет соло Юнги, то мы стоим снова рядом с Джином и видим, как он кричит слова, как передает каждую эмоцию, он рвет душу на части и мы погружаемся в текст нашего хена, осознавая, что больше песен он не напишет, не напишет никогда, но мы сохранили какие-то черновики и сможем издать хоть несколько последних песен от великого когда-то уличного поэта Мина Юнги.
После сольников приходит часть вокалистов и рэперов, а ведь остался один вокалист и один рэпер и тут мы тоже не обращаемся не за чьей помощью, оставляя на фоне их голоса, голоса, которые должны запомнить все и каждый и я поднимаюсь из под сцены на специальном лифте, небеса уже потемнели и я смотрю наверх, начинает срываться мелкий дождь, я поднимаюсь совершенно один под интро песни, чтобы в последний раз зачитать текст, который когда-то написал о нас Юнги... сейчас я хочу порвать сцену, порвать воздух, я хочу кричать, по-настоящему кричать от боли, обиды и злости, хочу кричать о том, что мы пережили с парнями, о том, что мы с Джином пережили после лишь для того чтобы открыть эту правду на свет. Нашу правду. Искреннюю, обнаженную и болезненную, такой, какая она есть, наполненную болью, ссадинами, ранами и шрамами. Шрамами на всю жизнь.

Отредактировано Jeon Hoseok (2021-03-16 03:43:14)